2 мая, но 1933 года
Разгром фашистами СПГ и профсоюзов
Опираясь на закон о чрезвычайных полномочиях, гитлеровцы приступили к проведению так называемой политики унификации — сосредоточению всей государственной власти в руках верхушки фашистской партии при ликвидации всех нефашистских политических партий и массовых общественных организаций, демократических органов местного самоуправления и т. п. Фашистская унификация — это установление всевластия монополистического капитала, не прикрытого никакими буржуазно-демократическими формами.
Вслед за Коммунистической партией удар гитлеровцев обрушился на вторую партию немецкого рабочего класса — СПГ, а также на профсоюзы. Фашисты после прихода к власти показали, что они не потерпят существования социал-демократической партии. Газеты и журналы партии подвергались одному запрету за другим. После выборов в рейхстаг девять депутатов — социал-демократов оказались арестованы. Тысячи активных рабочих — социал-демократов были брошены фашистами в тюрьмы и концентрационные лагеря, где подвергались чудовищным пыткам и истязаниям. Тем не менее правые реформистские лидеры СПГ Вельс, Штампфер и другие продолжали питать определенные иллюзии, рассчитывая достичь соглашения с гитлеровцами.
На следующий день после прихода гитлеровцев к власти орган СПГ «Форвертс» «с глубоким удовлетворением» приветствовал заявление фашистского министра внутренних дел Фрика о том, что нацистская партия стоит «на почве легальности»1.
Сразу после выборов в рейхстаг Штампфер опубликовал статью, в которой писал, что «победа правительственных партий (гитлеровцев и националистов. — Г.Р.) предоставила им возможность управлять в строгом соответствии с конституцией, им нужно лишь действовать в качестве законного правительства, из чего вполне естественно вытекает, что мы образуем легальную оппозицию... Мы ограничим свою роль деловой критикой»2. Социал-демократическая пресса подчеркивала, что в приходе национал-социалистов к власти определенная заслуга принадлежит лидерам СПГ, и призывала гитлеровцев эту заслугу должным образом оценить. 2 февраля 1933 г. орган СПГ «Форвертс» писал, обращаясь к Гитлеру: «Вы называете нас ноябрьскими преступниками, но могли ли вы, человек из рабочего сословия (!), без нас сделаться рейхсканцлером? Именно социал-демократия дала рабочим равноправие и уважение. Только благодаря нам вы, Адольф Гитлер, могли стать рейхсканцлером».
Гитлеровцы на первых порах использовали правых лидеров социал-демократии в своих грязных целях. Кровавый фашистский террор потряс мировое общественное мнение. Чтобы успокоить его, фашисты призвали СПГ «использовать свои международные связи для восстановления истины в отношении национал-социалистской партии». И правые лидеры СПГ приняли это предложение Гитлера. Они послали своего представителя в Данию с поручением воздействовать на заграничную социалистическую прессу в том плане, чтобы она прекратила критику действий фашистского правительства.
Когда Бюро II Интернационала, состоявшее из крайних оппортунистов, под давлением рядовых рабочих-социалистов все же было вынуждено выступить с осуждением гитлеровского террора, немецкий представитель в Бюро, он же лидер СПГ — Отто Вельс демонстративно покинул этот орган, а правление СПГ официально заявило, что партия выходит из II Интернационала. Лидеры СПГ отклонили также предложение всей фракцией организованно покинуть рейхстаг и тем самым осудить действия фашистского правительства. По распоряжению Вельса социал-демократические депутаты, которые не были еще арестованы гитлеровцами, явились 17 мая 1933 г. на заседание рейхстага и проголосовали за предложенную нацистами реваншистскую резолюцию по внешней политике.
Руководство СПГ тысячами исключало из партии рабочих, требовавших, чтобы ее лидеры сделали необходимые выводы из создавшегося положения и стали на путь борьбы против фашизма. В мае 1933 года из партии была исключена целиком берлинская организация социалистической молодежи за то, что она совершала «нелегальные глупости». Правые лидеры СПГ поспешили отмежеваться даже от тех своих коллег, которые эмигрировали за границу и оттуда выступали с непоследовательной критикой по адресу гитлеровцев. В апреле 1933 года конференция СПГ избрала новое руководство партии, исключив из него деятелей, эмигрировавших за границу. Конференция постановила всю работу партии вести исключительно «в рамках законных возможностей». В июне 1933 года под руководством одного из правых лидеров СПГ Пауля Лебе в Берлине вновь была созвана новая конференция партии, изгнавшая из правления «неарийцев». Конференция верноподданнически выступила с осуждением антигитлеровских заявлений эмигрировавших членов партии.
Однако пресмыкательство правых лидеров СПГ перед гитлеровцами не спасло партию от разгрома, оно лишь дезорганизовало сопротивление гитлеровцам со стороны рабочих — социал-демократов. Лидеры СПГ «близоруко рассчитывали, что Гитлер расправится только с коммунистами и оставит в покое социал-демократов, — говорил Н.С. Хрущев. — Поэтому вплоть до мая 1933 года социал-демократическая фракция рейхстага неизменно поддерживала Гитлера. Известно, чем это кончилось... Пошли вслед за коммунистами на каторгу и на плаху тысячи и тысячи честных немецких социал-демократов»3.
10 мая 1933 г. последовало распоряжение фашистского правительства о конфискации всего имущества СПГ и ее подсобных организаций. 22 июня 1933 г. гитлеровцы обвинили СПГ в «изменнических действиях против Германии и ее законного правительства» и на основе чрезвычайного декрета от 28 февраля 1933 г. объявили партию распущенной. «Социал-демократическая партия, — говорилось в распоряжении, — не заслуживает иного обращения, чем коммунистическая партия»4. СПГ запрещалось в какой-либо форме вести пропагандистскую деятельность, организовывать собрания, выпускать газеты и журналы. Последующим распоряжением Фрика от 7 июля 1933 г. были объявлены недействительными полномочия депутатов от СПГ в рейхстаге, ландтагах земель, общинных и городских советах5.
Ряд лидеров СПГ — Брейтшейд, Штеллинг, Кюнстлер и многие функционеры были арестованы гитлеровцами и брошены в концентрационные лагеря, где многие из них впоследствии были зверски убиты. Большинство правых лидеров СПГ бежало за границу. В Праге было создано заграничное руководство СПГ. Часть социал-демократических вождей открыто перешла в лагерь гитлеровцев. Среди них находились бывший председатель фракции СПГ в рейхстаге Лебе и небезызвестный палач немецких рабочих «кровавая собака» Носке. За свою деятельность по удушению Ноябрьской революции Носке стал пенсионером фашистского правительства и был награжден Гитлером «Железным крестом». «Одну часть функционеров СПГ, — говорил впоследствии на Нюрнбергском процессе Геринг, — составляли радикалы, другая часть была настроена менее радикально. Радикалов я поставил тотчас под стражу, в то время как целый ряд социал-демократических министров, обер-президентов и высших чиновников, совершенно спокойно распрощавшись со службой, получали свои пенсии и ничего против нас не предпринимали»6.
Капитулянтская тактика правых лидеров СПГ открыла гитлеровцам дорогу и для удара по другим массовым организациям рабочего класса, прежде всего по профсоюзам. Сообщниками гитлеровцев выступили руководители самой крупной профсоюзной организации в стране — Всегерманского объединения профсоюзов — Лейпарт, Грассман и др. Они, подобно правым лидерам СПГ, даже и не помышляли о каком-либо сопротивлении фашизму. Игнорируя боевые антифашистские настроения рабочих, которые наглядно проявились во время состоявшихся 21 марта 1933 г. выборов в фабрично-заводские комитеты, когда три четверти голосов было подано против национал-социалистов, реформистские лидеры профсоюзов стремились подчеркнуть свое лояльное отношение к гитлеровцам и включить профсоюзы в систему фашистской диктатуры. Вскоре после прихода нацистов к власти правление Всегерманского объединения профсоюзов опубликовало воззвание, в котором, в частности, говорилось: «Мы не можем считаться со своими антипатиями. Выступление против этого правительства было бы величайшей ошибкой, профсоюзы повредили бы рабочему классу, если бы поддались такому искушению».
21 марта 1938 г. Лейпарт и Грассман обратились к Гитлеру с заявлением, которое, по их мысли, должно было стать основой для соглашения с фашистами. Там указывалось, что профсоюзы хотят быть «полезными правительству своими знаниями и опытом», признают верховную роль фашистского государства при решении конфликтов между профсоюзами и предпринимателями, что они готовы порвать всякие связи с СПГ и не играть какой-либо политической роли7. Немного позднее представители Объединения немецких христианских профсоюзов и Объединения профсоюзов служащих обратились к Геббельсу с просьбой помочь включить эти организации в фашистскую государственную систему.
7 апреля 1933 г. председатель Всегерманского объединения профсоюзов Лейпарт заявил, что «профсоюзы вправе требовать признания со стороны правительства, ибо со своей стороны они признали цель, преследуемую национал-социалистским правительством». Даже орган английских лейбористов был вынужден констатировать, что «руководители немецких профсоюзов засвидетельствовали свое полное примирение с новыми владыками Германии»8.
Однако гитлеровцы не желали «примириться» с существованием профсоюзов. Разгром этих массовых организаций рабочего класса они считали необходимой предпосылкой полного лишения немецких трудящихся всех политических и экономических прав, превращения их в бесправное и послушное орудие немецких монополистов.
Подготовку к разгрому профсоюзов нацисты развернули сразу после прихода к власти. С этой целью гитлеровцы создали «Комитет действия для защиты немецкого труда» во главе с видным фашистом Робертом Леем. Учитывая многолетние традиции профсоюзного движения в Германии и приверженность немецких рабочих к своим профсоюзам, гитлеровцы были вынуждены прибегнуть к маневрам. В секретном циркуляре от 21 апреля 1933 г. Лей указывал, что захват нацистами профсоюзов «должен проходить в форме, которая вызывала бы у рабочего и служащего чувство, что эта акция направлена не против него, а против изжившей себя системы»9. Своим пресмыкательством перед гитлеровцами руководители профсоюзов способствовали проведению нацистских маневров, направленных на ликвидацию профсоюзов.
С демагогической целью продемонстрировать свою «заботу» об интересах рабочих и подчеркнуть «антикапиталистический» характер фашистской диктатуры гитлеровцы объявили 1 мая «днем национального труда». Лидеры профсоюзов призвали трудящихся «повсеместно принять участие в торжественных празднествах, устраиваемых по постановлению правительства в честь творческого труда и полноправного включения рабочих в государственную систему»10. Вместе с Гитлером и Геббельсом лидеры профсоюзов встречали на Темпельгофском аэродроме «рабочие делегации», которые в этот день по указанию нацистов были направлены в Берлин от всех провинций и различных отраслей промышленности. Затем во главе мобилизованных ими рабочих лидеры профсоюзов прошли по улицам города в сопровождении штурмовиков, с фашистскими флагами и под звуки фашистского гимна.
Тем самым цель гитлеровцев, желавших продемонстрировать рабочему классу «общность» его интересов с фашистами при помощи реформистских лидеров профсоюзов, была достигнута. А на следующее утро, 2 мая 1933 г., отряды штурмовиков и эсэсовцев захватили помещения правлений Всегерманского объединения профсоюзов и Всеобщего объединения профсоюзов служащих, профсоюзные дома, помещения окружных и местных комитетов этих организаций, банк рабочих, служащих и чиновников, его филиалы и кассы на местах11. В тот же день гитлеровцами были схвачены и брошены в концлагеря тысячи профсоюзных функционеров, в том числе все председатели правлений профсоюзов, окружные секретари и руководители филиалов профсоюзного банка. Среди арестованных находились Лейпарт, Грассман, бывший министр труда Виссель12.
Громя профсоюзы, лишая немецких трудящихся плодов их многолетней борьбы против буржуазии, гитлеровцы в то же время обратились к рабочим с демагогическим воззванием, в котором призывали помочь нацистам «превратить профсоюзы в органы плодотворного труда»13. Гитлер опубликовал специальное заявление, в котором клялся, что проводимая им «акция» не затронет финансовых интересов рабочих. Чтобы несколько успокоить рабочих, гитлеровцы были вынуждены отложить на более позднее время конфискацию средств в профсоюзных кассах.
Вслед за профсоюзами гитлеровцами были распущены и все другие массовые организации трудящихся — больничные и страховые кассы, спортивные и культурные союзы.
Примечания
1. «Vorwärts», 31. Jan. 1933.
2. «Vorwärts», 6. März 1933.
Фашистская «унификация» буржуазных партий
До прихода гитлеровцев к власти в Германии насчитывалось свыше тридцати буржуазных партий. После того как нацисты покончили с легальным существованием КПГ и СПГ — партий рабочего класса, — они поставили на повестку дня вопрос о ликвидации буржуазных политических партий. Руководители этих партий оказывали гитлеровцам всемерное содействие в этом деле, помышляя лишь о том, чтобы в качестве платы за свою угодливость получить высокие и хорошо оплачиваемые должности в фашистском государственном аппарате.
Еще 3 мая 1933 г. национальная партия переименовала себя в «немецкий национальный фронт», подчеркивая тем самым, что она отказывается от какого-либо соперничества с национал-социалистами. Руководитель «Стального шлема» (военизированной организации националистов) Зельдте демонстративно вступил в ряды гитлеровской партии. 21 июня 1933 г. распоряжением Геринга ряд организаций, примыкавших к национальной партии, в том числе «Бисмаркбунд» и «Немецко-национальные боевые отряды», были распущены под предлогом того, что в них «проникли коммунисты»1. На следующий день был «унифицирован» «Стальной шлем». Устанавливалось, что отныне в его состав могли входить только члены национал-социалистской партии; молодежные отряды «Юнгштальхельм» включались в CA и СС, а юношеская организация «Шарнхорст» — в «Гитлерюгенд». 27 июня 1933 г. руководители «немецкого национального фронта» Винтерфельд, Фрейтаг-Лорингофен и Пенсген подписали с Гитлером соглашение о самороспуске «фронта». Националисты — члены рейхстага и ландтагов включались во фракции нацистской партии.
В конце июня 1933 г. лидер националистов и давнишний соперник Гитлера в борьбе за первую роль в фашистском правительстве Гугенберг был снят с поста министра экономики. Его место занял давно поддерживавший гитлеровцев директор крупнейшего страхового общества «Альянс» Курт Шмидт. Яльмар Шахт сменил на посту директора Рейхсбанка близко стоявшего к националистам Лютера.
4 июля 1933 г. народная партия, бывшая в 20-х годах наиболее авторитетной партией германского монополистического капитала, объявила о своем самороспуске. Лидер партии Дингельдей направил Гитлеру письмо, в котором торжественно обещал лояльное сотрудничество бывших членов народной партии с нацистами.
В тот же день о своем самороспуске заявила баварская народная партия. 5 июля 1933 г. имперское руководство католической партии Центра опубликовало заявление о том, что «больше не существует почвы для партийно-политической деятельности». Членам партии предлагалось использовать «их силы и опыт для позитивного сотрудничества» с гитлеровцами2. В заявлении подчеркивалось, что все необходимые организационные мероприятия будут осуществлены «со всей быстротой». Скоро стало ясно, о какого рода «мероприятиях» шла речь: об организации широкой моральной и организационной помощи гитлеровцам со стороны князей католической церкви в Германии и за ее пределами.
Еще 28 марта 1933 г. архиепископ Кёльна кардинал Шульте, выступая на конференции католических епископов в Фульде, заявил, что церковь выражает полное доверие высшим представителям правительства и что все запрещения и предупреждения, не допускающие сотрудничества верующих с национал-социалистской партией, следует считать потерявшими силу3.
В мае — июне 1933 года состоялось несколько поездок Папена в Ватикан, а 20 июля гитлеровское правительство, которое было представлено тем же Папеном, и эмиссар Ватикана кардинал Пачелли (будущий папа Пий XIII) оформили конкордат — государственный договор между главой католической церкви и германским правительством. Согласно этому договору, за католической церковью сохранились в Германии права, которые у нее и без того никто не оспаривал (право католиков отправлять свои религиозные обряды и т. п.), но в то же время руководство католической церковью в Германии, поддерживаемое Ватиканом, пошло на целый ряд уступок Гитлеру, фактически на сговор с фашистами за спиной верующих трудящихся.
Католическая церковь в соответствии с конкордатом обязалась запретить духовенству и членам духовных орденов всякую политическую деятельность. В условиях глубокого недовольства фашистской диктатурой со стороны широких масс верующих такое обязательство являлось прямой поддержкой гитлеровского режима. Духовные лица приносили присягу фашистскому правительству. Только с санкции правительства могли назначаться епископы и архиепископы, причем главным при этом являлся вопрос: нет ли у нацистского правительства в отношении предложенных кандидатур возражений политического характера.
В таком же тесном союзе с гитлеровским правительством выступала и евангелическая (протестантская) церковь. В июне 1933 года Геринг в качестве министра-президента Пруссии назначил фашиста Егера государственным комиссаром евангелической церкви. Тот немедленно распустил избранные верующими представительства и назначил на их место членов инспирированного нацистами в 1932 году движения «немецкие христиане». Во главе евангелической церкви был поставлен пастор — фашист Мюллер, занимавший до этого пост главного пастора рейхсвера. 27 января 1934 г. епископы евангелической церкви опубликовали «заявление о верности» фашистскому режиму.
Одновременно с буржуазными партиями гитлеровцы «унифицировали» буржуазную прессу, а также буржуазные юношеские, спортивные и прочие организации. Честные журналисты, имевшие мужество писать правду, были уволены и большинство из них попало в фашистские концлагеря. «Унифицированные» органы печати стали теперь орудием фашистской пропаганды. Так, газета «Берлинер тагеблат», позволявшая себе в прошлом критиковать фашистов, теперь выступила с программной статьей, в которой говорилось буквально следующее: «Гитлеризм является самым демократическим движением в Германии за последние пятьдесят лет»4.
Простым распоряжением фашистского «вождя» молодежи Бальдура фон Шираха в 1933 году были распущены восемь существовавших до того буржуазных юношеских и детских организаций вместе с их координационным центром — имперским комитетом юношеских организаций5.
После «унификации» буржуазных партий, их прессы и подсобных организаций 14 июля 1933 г. гитлеровцы издали закон, вообще запрещавший в Германии существование каких-либо политических партий, кроме национал-социалистской. Принятый 1 декабря 1933 г. закон «об обеспечении единства партии и государства» объявил фашистскую партию «носительницей немецкой государственной мысли»6. Единство фашистской партии и государства обеспечивалось, с одной стороны, тем, что принцип фюрерства (т. е. беспрекословного подчинения фашистским «вождям» и полного отсутствия какой-либо демократии), характерный для нацистской партии, теперь был распространен на весь государственный механизм Германии. С другой стороны, органы нацистской партии стали непосредственно выполнять государственные функции. Для «обеспечения тесного сотрудничества служебных органов партии и CA с правительственными органами» заместитель Гитлера по руководству нацистской партией Гесс и начальник штаба CA Рем были введены в состав правительства. Министры и все чиновники государственного аппарата несли отныне полную ответственность перед Гитлером, облеченным неограниченными полномочиями. Любое государственное мероприятие должно было получить санкцию соответствующих руководителей нацистской партии. Каждый министр обязан был согласовывать свои решения с Гессом. Главари нацистской партии заняли одновременно и министерские посты. Так, например, Дарре, являясь руководителем аграрной политики партии, стал министром земледелия и т. д. В 1937 году последние формально беспартийные министры гитлеровского правительства — Шахт, Нейрат и др. — вступили в нацистскую партию. Специальным распоряжением Гитлера от 26 января 1937 г. любое назначение на государственную должность, произведенное без согласия соответствующих органов нацистской партии, считалось недействительным7.
Примечания
1. «Kölnische Zeitung», 21. Juni 1933.
2. «V.В.», 6. Juli 1933.
3. «PHN», Bd. XXXII, Dok. 3389-PS, S. 252f.
4. «Berliner Tageblatt», 7. Juli 1933.
|
