И потому велико было удивление толпы, в несметном числе наполнявшей зал в ожидании вердикта суда, когда председатель прочел приговор, которым Тапиока присуждался к шести годам тюремного заключения.

– На сколько? – переспросил Тапиока, плохо расслышавший.

– На шесть лет, – грустно повторил ему начальник карабинеров.

Тогда Тапиока со своеобразной торжественностью поднял руку по направлению к судьям и возгласил несколько приподнятым взволнованным голосом.

– Я не крал ничего… Но если за кражу трех мильонов полагается всего шесть лет отсидки, – ладно же!…

Все замерли в ожидании.

– Ладно! Тогда даю слово, что как только выйду на волю, все сделаю, чтобы и впрямь их украсть!

Среди оглушительного шума публика поднялась уже, чтобы направиться к выходу, как вдруг громкий, звучный и властный голос, заставивший вздрогнуть синьору Орнано, покрыл собою весь этот гвалт.

– Маленькое заявление, господин председатель! – крикнул этот голос.

«Праздник святого Йоргена» — советский фильм-комедия режиссёра Якова Протазанова. Фильм снимался как чёрно-белый немой, но в 1935 году был озвучен.
Титры написаны Ильёй Ильфом и Евгением Петровым

Цитаты из фильма

    Утверждаю, что с научной точки зрения главное в профессии вора, как и в профессии святого, — это, конечно, вовремя смыться. Между нами, конечно…

Верующие! Голосуйте за партию национал-демократов во имя св. Йоргена!

    Если вы отдадите нам голоса верующих, то… придя к власти, наша партия отменит налоги на церковные земли.

Вчера сдавали заказ нефтяному тресту, сегодня — церковному…

    Поменьше психологии, господин директор, побольше чудес!

    Подбросьте ещё парочку исцелений и заканчивайте!

смотри далее...

*****

Пример истинной демократии. Декрет Советской демократии

ДЕКРЕТ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ ОБ ОТДЕЛЕНИИ ЦЕРКВИ ОТ ГОСУДАРСТВА И ШКОЛЫ ОТ ЦЕРКВИ

20 января 1918 г.

1. Церковь отделяется от государства.

2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан.

3. Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются. Примечание. Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадпежность и неприналежность граждан устраняется.

Протазанов Яков Александрович [23.1(4.2).1881, Москва, — 8.8.1945, там же], советский кинорежиссёр, заслуженный деятель искусств РСФСР (1935) и Узбекской ССР (1943). Один из зачинателей русского кинематографа.

В 1911—1918 поставил около 80 фильмов, в том числе такие значительные, как "Пиковая дама" (1916) и "Отец Сергий" (1918). Уже в этот период творчество Протазанова отличалось высоким профессиональным мастерством, интересом к классической русской литературе, вниманием к искусству актёра. Вынужденный в эти годы нередко заниматься коммерческими постановками, он в лучших работах продемонстрировал возможности русского кино.

После пребывания за рубежом Протазанов возвратился в 1923 в Россию. В первых фильмах, созданных на советских киностудиях, — "Аэлита" (1924) и "Его призыв" (1925) — он избрал темы, связанные с жизнью страны.

Ставил комедии: "Закройщик из Торжка" (1925), "Процесс о трёх миллионах" (1926), "Дон Диего и Пелагея" (1928), "Праздник святого Йоргена" (1930). В них ярко проявилось мастерство популярных актёров И. В. Ильинского, В. П. Марецкой, А. П. Кторова, М. М. Климова, М. М. Блюменталь-Тамариной и др.

В историко-революционном фильме "Сорок первый" (1927) Протазанов добился глубокой достоверности в передаче эпохи и создании образов главных героев.

Протазанов привлек В. И. Качалова и В. Э. Мейерхольда для исполнения главных ролей в фильме "Белый орёл" (1928).

В период звукового кино после музыкальной комедии-памфлета "Марионетки" (1934) Протазанов поставил фильм "Бесприданница" (1937), который стал одной из лучших советских экранизаций классической драматургии. Исторический фильм "Салават Юлаев" (1941) и комедия "Насреддин в Бухаре" (1943) — последние работы режиссёра.

19. Перехожу к последнему, к названию нашей партии. Мы должны назваться Коммунистической партией, - как называли себя Маркс и Энгельс.

Мы должны повторить, что мы марксисты и за основу берем «Коммунистический Манифест», извращенный и преданный социал-демократией по двум главным пунктам:

1) рабочие не имеют отечества: «защита отечества» в империалистской войне есть измена социализму;

2) учение марксизма о государстве извращено II Интернационалом.

Название «социал-демократия» научно неверно, как показал Маркс, неоднократно, между прочим, в «Критике Готской программы» 1875 года и популярнее повторил Энгельс в 1894 году. От капитализма человечество может перейти непосредственно только к социализму, т. е. общему владению средствами производства и распределению продуктов по мере работы каждого.

Наша партия смотрит дальше: социализм неизбежно должен постепенно перерасти в коммунизм, на знамени которого стоит: «каждый но способностям, каждому по потребностям».

Таков мой первый довод.

Второй: научно неправильна и вторая часть названия нашей партии (социал-демократы). Демократия есть одна из форм государства. Между тем мы, марксисты, противники всякого государства.

Вожди II (1889-1914) Интернационала, г. Плеханов, Каутский и подобные им, опошлили и извратили марксизм.

Марксизм отличается от анархизма тем, что признает необходимость государства для перехода к социализму, - но (и в этом отличие от Каутского и К°) не такого государства, как обычная парламентарная буржуазная демократическая республика, а такого, как Парижская Коммуна 1871 г., как Советы рабочих депутатов 1905 и 1917 годов.

Мой третий довод: жизнь создала, революция создала уже на деле у нас, хотя и в слабой, зачаточной форме, именно это, новое «государство», не являющееся государством в собственном смысле слова.

Это уже вопрос практики масс, а не только теория вождей.

Государство в собственном смысле есть командование над массами со стороны отрядов вооруженных людей, отделенных от народа.

Диктатура пролетариата, — как мне приходилось уже не раз указывать, между прочим и в речи 12 марта на заседании Петроградского Совдепа, — не есть только насилие над эксплуататорами и даже не главным образом насилие. Экономической основой этого революционного насилия, залогом его жизненности и успеха является то, что пролетариат представляет и осуществляет более высокий тип общественной организации труда по сравнению с капитализмом. В этом суть. В этом источник силы и залог неизбежной полной победы коммунизма.

Крепостническая организация общественного труда держалась на дисциплине палки, при крайней темноте и забитости трудящихся, которых грабила и над которыми издевалась горстка помещиков. Капиталистическая организация общественного труда держалась на дисциплине голода, и громадная масса трудящихся, несмотря на весь прогресс буржуазной культуры и буржуазной демократии, оставалась в самых передовых, цивилизованных и демократических республиках темной и забитой массой наемных рабов или задавленных крестьян, которых грабила и над которыми издевалась горстка капиталистов. Коммунистическая организация общественного труда, к которой первым шагом является социализм, держится и чем дальше, тем больше будет держаться на свободной и сознательной дисциплине самих трудящихся, свергнувших иго как помещиков, так и капиталистов.

Эта новая дисциплина не с неба сваливается и не из добреньких пожеланий рождается, она вырастает из материальных условий крупного капиталистического производства, только из них. Без них она невозможна. А носителем этих материальных условий или проводником их является определенный исторический класс, созданный, организованный, сплоченный, обученный, просвещенный, закаленный крупным капитализмом. Этот класс — пролетариат.

Июль, 22 (август, 4) 1917 года.     

В газетах напечатано сообщение прокурора Петроградской судебной палаты о привлечении В. И. Ленина к суду.

Между 22 и 26 июля (4 и 8 августа) 1917 года.     

Ленин пишет статью «Ответ». Статья опубликована 26 и 27 июля (8 и 9 августа) в газете «Рабочий и Солдат» №№ 3 и 4.

Ответ тов. Н. Ленина

I

В газетах от 22 июля напечатано сообщение «от прокурора Петроградской судебной палаты» о расследовании событий 3-5 июля и о привлечении к суду, за измену и за организацию вооруженного восстания, меня вместе с рядом других большевиков.

Правительство вынуждено было опубликовать это сообщение, ибо слишком уже скандально все это гнусное дело, явно - для всякого грамотного человека, явно - подделанное при участии клеветника Алексинского во исполнение давних пожеланий и требований контрреволюционной кадетской партии.

Мы уже говорили выше и подробнее покажем в дальнейшем изложении, что учение Маркса и Энгельса о неизбежности насильственной революции относится к буржуазному государству. Оно смениться государством пролетарским (диктатурой пролетариата) не может путем «отмирания», а может, по общему правилу, лишь насильственной революцией. Панегирик, воспетый ей Энгельсом и вполне соответствующий многократным заявлениям Маркса - (вспомним конец «Нищеты философии»²¹ и «Коммунистического Манифеста»²² с гордым, открытым заявлением неизбежности насильственной революции; вспомним критику Готской программы 1875 года, почти 30 лет спустя, где Маркс беспощадно бичует оппортунизм этой программы ²³) - этот панегирик отнюдь не «увлечение», отнюдь не декламация, не полемическая выходка. Необходимость систематически воспитывать массы в таком и именно таком взгляде на насильственную революцию лежит в основе всего учения Маркса и Энгельса. Измена их учению господствующими ныне социал-шовинистским и каутскианским течениями особенно рельефно выражается в забвении и теми и другими такой пропаганды, такой агитации.

Смена буржуазного государства пролетарским невозможна без насильственной революции. Уничтожение пролетарского государства, т. е. уничтожение всякого государства, невозможно иначе, как путем «отмирания».

Всевластие «богатства» и потому вернее при демократической республике, что оно не зависит от отдельных недостатков политического механизма, от плохой политической оболочки капитализма. Демократическая республика есть наилучшая возможная политическая оболочка капитализма, и потому капитал, овладев (через Пальчинских, Черновых, Церетели и К°) этой наилучшей оболочкой, обосновывает свою власть настолько надежно, настолько верно, что никакая смена ни лиц, ни учреждений, ни партий в буржуазно-демократической республике не колеблет этой власти.

Надо отметить еще, что Энгельс с полнейшей определенностью называет и всеобщее избирательное право орудием господства буржуазии. Всеобщее избирательное право, говорит он, явно учитывая долгий опыт немецкой социал-демократии, есть

    «показатель зрелости рабочего класса. Дать большее оно не может и никогда не даст в теперешнем государстве» ¹⁴.

Мелкобуржуазные демократы, вроде наших эсеров и меньшевиков, а также их родные братья, все социал-шовинисты и оппортунисты Западной Европы, ждут именно «большего» от всеобщего избирательного права. Они разделяют сами и внушают народу ту ложную мысль, будто всеобщее избирательное право «в теперешнем государстве» способно действительно выявить волю большинства трудящихся и закрепить проведение ее в жизнь.

    «... По сравнению со старой гентильной (родовой или клановой) организацией ⁷, - продолжает Энгельс, - государство отличается, во-первых, разделением подданных государства по территориальным делениям...»

    Нам это деление кажется «естественным», но оно стоило долгой борьбы со старой организацией по коленам или по родам.

    «... Вторая отличительная черта - учреждение общественной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое себя, как вооруженная сила. Эта особая общественная власть необходима потому, что самодействующая вооруженная организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы... Эта общественная власть существует в каждом государстве. Она состоит не только из вооруженных людей, но и из вещественных придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые были неизвестны родовому (клановому) устройству общества...»

С учением Маркса происходит теперь то, что не раз бывало в истории с учениями революционных мыслителей и вождей угнетенных классов в их борьбе за освобождение. Угнетающие классы при жизни великих революционеров платили им постоянными преследованиями, встречали их учение самой дикой злобой, самой бешеной ненавистью, самым бесшабашным походом лжи и клеветы. После их смерти делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать, канонизировать их, предоставить известную славу их имени для «утешения» угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание революционного учения, притупляя его революционное острие, опошляя его. На такой «обработке» марксизма сходятся сейчас буржуазия и оппортунисты внутри рабочего движения. Забывают, оттирают, искажают революционную сторону учения, его революционную душу. Выдвигают на первый план, прославляют то, что приемлемо или что кажется приемлемым для буржуазии. Все социал-шовинисты нынче «марксисты», не шутите! И все чаще немецкие буржуазные ученые, вчерашние специалисты по истреблению марксизма, говорят о «национально-немецком» Марксе, который будто бы воспитал так великолепно организованные для ведения грабительской войны союзы рабочих!

При таком положении дела, при неслыханной распространенности искажений марксизма, наша задача состоит прежде всего в восстановлении истинного учения Маркса о государстве. Для этого необходимо приведение целого ряда длинных цитат из собственных сочинений Маркса и Энгельса. Конечно, длинные цитаты сделают изложение тяжеловесным и нисколько не посодействуют его популярности. Но обойтись без них совершенно невозможно. Все, или по крайней мере все решающие, места из сочинений Маркса и Энгельса по вопросу о государстве должны быть непременно приведены в возможно более полном виде, чтобы читатель мог составить себе самостоятельное представление о совокупности взглядов основоположников научного социализма и о развитии этих взглядов, а также чтобы искажение их господствующим ныне «каутскианством» было доказано документально и показано наглядно.

Пролетариат не сможет, говорят нам, привести в движение государственный аппарат.

Россией управляли после революции 1905 года 130 000 помещиков, управляли посредством бесконечных насилий над 150 миллионами людей, посредством безграничных издевательств над ними, принуждения огромного большинства к каторжному труду и полуголодному существованию.

И Россией, будто бы, не смогут управлять 240 000 членов партии большевиков, управлять в интересах бедных и против богатых. Эти 240 000 человек имеют за себя уже теперь не менее одного миллиона голосов взрослого населения, ибо именно такое соотношение числа членов партии к числу подаваемых за нее голосов установлено опытом Европы и опытом России, хотя бы, например, августовскими выборами в Питерскую думу. Вот у нас уже «государственный аппарат» в один миллион людей, преданных социалистическому государству идейно, а не ради получения 20-го числа ежемесячно крупного куша.

Мало того, у нас есть «чудесное средство» сразу, одним ударом удесятерить наш государственный аппарат, средство, которым ни одно капиталистическое государство никогда не располагало и располагать не может. Это чудесное дело - привлечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной работе управления государством.

Чтобы пояснить, как легко применимо это чудесное средство, как безошибочно его действие, возьмем возможно более простой и наглядный пример.

Государству надо выселить из квартиры принудительно определенную семью и поселить другую. Это делает сплошь да рядом капиталистическое государство, это будет делать и наше, пролетарское или социалистическое государство.

Капиталистическое государство выселяет семью рабочих, потерявшую работника и не внесшую платы. Является судебный пристав, полицейский или милицейский, целый взвод их. В рабочем квартале, чтобы произвести выселение, нужен отряд казаков. Почему?

В чем согласны все направления, от «Речи» до «Новой Жизни» включительно, от кадетов-корниловцев до полубольшевиков, все за исключением большевиков?

В том, что большевики одни либо никогда не решатся взять всю государственную власть в свои руки, либо, если решатся и возьмут, не смогут удержать ее даже в течение самого короткого времени.

Если кто-либо заметит, что вопрос о взятии всей государственной власти одними большевиками - совершенно нереальный политический вопрос, что считать его реальным может лишь самое дурное самомнение какого-нибудь «фанатика», то мы опровергнем это замечание, приведя точные заявления самых ответственных и самых влиятельных политических партий и направлений различного «цвета».

Но сначала два слова по первому из намеченных вопросов, именно: решатся ли большевики взять одни в свои руки всю государственную власть? Я уже имел случай на Всероссийском съезде Советов ответить категорическим утверждением на этот вопрос в одном замечании, которое мне довелось крикнуть с места во время одной из министерских речей Церетели ¹⁰². И я не встречал ни в печати, ни устно заявлении со стороны большевиков, что нам не следовало бы брать одним власть. Я продолжаю стоять на той точке зрения, что политическая партия вообще - а партия передового класса в особенности - не имела бы права на существование, была бы недостойна считаться партией, была бы жалким нолем во всех смыслах, если бы она отказалась от власти, раз имеется возможность получить власть.

Приведем теперь заявления кадетов, эсеров и полубольшевиков (я сказал бы охотнее четверть-большевиков) по интересующему нас вопросу.