КАК БЫЛА ОТКРЫТА АТЛАНТИДА

 

1. ПОДВОДНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

      - Это мысль!
      Отложив книгу в сторону, мистер Солли еще раз повторил:
      - Да. Это мысль! - и погрузился в раздумье.
      Мистер Солли - удачливый нью-йоркский фабрикант и биржевик, нажившийся на военных поставках во время мировой войны.
      Война - прекрасная вещь для таких людей. Чем выше росли горы трупов на полях сражений, тем больше округлялся текущий счет мистера Солли. К концу войны мистер Солли "стоил" несколько миллиардов долларов.
      Но когда он достиг вершины финансового могущества, с ним случилась неприятная история. Роскошные обеды, обильно орошаемые тонкими винами, вызвали заболевание мозговых сосудов. И он слег от мозгового удара, когда менее всего ожидал этого. У него отнялись правая рука и нога. Удар был легкий, и при тщательном медицинском уходе через несколько месяцев больной оправился. Паралич, казалось, прошел. Но врач категорически запретил мистеру Солли возвращаться к коммерческой деятельности.
      - Довольно, поработали, - сказал врач. - Если вы хотите сохранить здоровье, вы должны совершенно изменить образ жизни. Путешествуйте, занимайтесь коллекционированием, благотворительностью - одним словом, чем хотите, лишь бы заполнить ваше время и развлечься, но избегайте умственного и нервного напряжения. Иначе я не отвечаю за вашу жизнь.

Читать далее...

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОТЕРПЕВШИЕ КРУШЕНИЕ *

   

ГЛАВА I

      Ураган 1865 года. - Крики в воздухе. - Смерч уносит воздушный шар. - Оболочка лопается. - Кругом вода. - Пять пассажиров. - Что происходит в корзине. - Земля на горизонте. - Развязка.

      - Мы поднимаемся?
      - Нет! Напротив! Мы опускаемся!
      - Хуже того, мистер Сайрес: мы падаем!
      - Выбросить балласт!
      - Последний мешок только что опорожнен!
      - Поднимается ли шар?
      - Нет!
      - Я как будто слышу плеск волн!
      - Корзина - над водой!
      - До моря не больше пятисот футов (1)!
      В воздухе раздался властный голос:
      - Все тяжелое за борт! Все!..
      Эти слова слышались над безбрежной пустыней Тихого океана 23 марта 1865 года, около четырех часов дня.
      Все, разумеется, помнят жестокую бурю, разразившуюся в этом году во время равноденствия. Барометр упал до 710 миллиметров. Страшный норд-ост дул, не утихая, с 18 по 26 марта. Он произвел невиданные опустошения в Америке, Европе и Азии, на территории в тысячу восемьсот миль - между тридцать пятой параллелью северной широты до сороковой южной параллели.
      Разрушенные города, вырванные с корнем леса, берега, опустошенные нахлынувшими горами воды, сотни кораблей, выброшенных на берег, целые области, разоренные смерчем, все сметавшим на своем пути, тысячи людей, раздавленных на суше или поглощенных водой, - вот последствия этого неистовствовавшего урагана. Он произвел больше опустошений, чем бури, уничтожившие Гавану и Гваделупу 25 октября 1810 года и 26 июля 1825 года.
      В то самое время, когда на суше и на воде происходило столько ужасных бедствий, в воздухе разыгрывалась не менее страшная драма.

Читать далее...

  – Да кто же такой в конце концов Жюль Верн?! – воскликнул в отчаянии один американский репортер, прибывший в Париж, чтобы побеседовать со знаменитым писателем. – Быть может, его вовсе не существует?
   Действительно, было отчего прийти в отчаяние. Все, кого он расспрашивал, сообщали ему самые противоречивые сведения.
   – Жюль Верн – неутомимый путешественник, – сказал один. – Он объехал Европу, Азию, Африку, обе Америки, Австралию и сейчас плавает где-то в Океании. В своих романах он описывает только собственные приключения и наблюдения.
   – Жюль Верн никогда и никуда не выезжал, – возразил другой. – Он живет где-то в провинции и строчит свои романы, не выходя из кабинета. Все, что он издает, списано с книг знаменитых географов и путешественников.
   – Жюль Верн вовсе не француз, – сообщил третий. – Он еврей, уроженец города Плоцка, близ Варшавы, и его настоящее имя Юлий Ольшевич – от слова «ольха» – по-старофранцузски «вернь». Свою карьеру он начал литературным секретарем знаменитого Александра Дюма. Это он, Жюль Верн, является подлинным автором романов «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо».
   – Жюль Верн – это миф, – объявил четвертый. – Это просто коллективный псевдоним, под которым пишет целое географическое общество.
– Жюль Верн действительно существовал, но он умер несколько лет назад, – заключил пятый. – Это английский капитан, старый морской волк, командир корабля «Сен-Мишель». Первые его романы были изданы предприимчивым издателем Этселем, который до сих пор, используя популярное имя, продолжает выпускать ежегодно два тома сочинений под маркой «Жюль Верн».
   Этим анекдотом вполне уместно начать биографию знаменитого писателя. Анекдоты и легенды окружали его при жизни, заслоняя от читателей подлинное лицо писателя. Но он не сердился, не протестовал, только улыбался. Скромный, пожалуй, даже скрытный, он никогда не говорил о себе. Только однажды, указывая на карту Земли, украшавшую стену его кабинета, он сказал одному из своих друзей:
   – Я довольствуюсь вот этим. Я иду по следам своих героев. От настоящих путешествий мне всегда приходится отказываться.
   – Как, вы не совершили ни одного кругосветного плавания? – спросил изумленный гость.
   – Нет, никогда!
   – И никогда не видели людоедов?
   – Что вы! Я боялся, что они меня съедят!
   И постепенно в умах современников укоренилась легенда о писателе, который только по книгам изучает другие страны и совершает необыкновенные путешествия лишь в мечтах.
   После смерти Жюля Верна торопливые биографы из этих легенд сложили историю его жизни.

Читать далее...

Анатолий Алексеевич Бобровский (14 февраля 1929, Москва — 20 августа 2007) — советский кинорежиссёр и сценарист, актёр. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1976).

Биография

Окончил режиссёрский факультет ВГИКа (1954, мастерская С. Герасимова и Т. Макаровой).

С 1954 года — режиссёр киностудии «Мосфильм».

Скончался 20 августа 2007 года.

Фильмография

Актёр

1955 — Попрыгунья

1991 — Не будите спящую собаку

Режиссёр

1959 — Муму (совместно с Е. Тетериным)

1963 — Выстрел в тумане (совместно с А. Серым)

1965 — Человек без паспорта

1968 — Исход (совместно с Бунтаром Жамьянгийном)

1970 — Возвращение «Святого Луки»

1971 — Нюркина жизнь

1973 — Чёрный принц

1976 — Жизнь и смерть Фердинанда Люса

1978 — Особых примет нет

1980 — Крах операции «Террор»

1983 — Трое на шоссе

1986 — Лицом к лицу

1988 — Вам что, наша власть не нравится?!

1991 — Не будите спящую собаку

Сценарист

1983 — Трое на шоссе

Читать далее...

Эта история началась далеко от нашей страны, но положила ей начало ничем не примечательная заметка в нашей газете.

Вице-президент химической ассоциации промышленников и совладелец ртутных приисков Альварец да Кортец показывает своему собеседнику газету, в которой говорится, что советские альпинисты и геологи собираются побывать на вершине Кармир-Сара в Советской Армении. Он рассказывает своему собеседнику о том, что в молодости, до первой войны, он посетил меднорудные разработки Армении. В его скитаниях по стране его сопровождал один из геологов концессии. В далеком селении они впервые услышали легенду о сокровищах Кармир-Сара.

Легенда говорила об источниках расплавленного серебра, но что дорогу к сокровищам охраняют призраки.

Молодой геолог Даниель — спутник да Картеца, в своей диссертации доказывал полное геологическое бесплодие этих мест.

В селении они познакомились с молодым ученым Шелаггеным, который теоретически доказывал верность легенды.

Читать далее...

<ГЛАВА I>. АПОГЕЙ И ПЕРИГЕЙ. (1858-1862)      

I

     ...Часов в десять утра я слышу снизу густой и недовольный голос:

     - Me дит комса колонель рюс ее вуар.

     - Monsieur ne recoit jamais Ie matin et...

     - Же пар демен.

     - Et vorte nom, monsieur...

     - Mais ву дире колонель рюс 1, - и полковник прибавил голосу.

     Жюль был в великом затруднении. Я спросил сверху, подошедши к лестнице:

     - Quest ce quil у а?

     - Се ву? - спросил полковник.

     - Oui, cest moi 2.

     - Велите, батюшка, пустить. Ваш слуга не пускает.

     - Сделайте одолжение, взойдите. Несколько рассерженный  вид  полковника прояснился, и он, вступая вместе со мной в кабинет, вдруг как-то приосанился и сказал: (273)

Читать далее...

     ГЛАВА I. ЛОНДОНСКИЕ ТУМАНЫ

     Когда на рассвете 25 августа  1852  я  переходил  по  мокрой  доске  на английский берег и смотрел на его замарано-белые выступы, я был очень  далек от мысли, что пройдут годы, прежде чем я покину меловые утесы его.

     Весь под влиянием мыслей,  с  которыми  я  оставил  Италию,  болезненно ошеломленный, сбитый с толку рядом ударов, так скоро и так грубо следовавших друг за другом, я не мог ясно взглянуть на то, что делал. Мне будто  надобно было еще и еще дотронуться своими руками до знакомых истин  для  того,  чтоб снова поверить тому, что я давно знал или должен был знать.

     Я изменил своей логике и забыл, как розен современный человек в мнениях и делах, как громко начинает он и как скромно выполняет свои программы,  как добры его желания и как слабы мышцы.

     Месяца два продолжались ненужные встречи, бесплодное искание, разговоры тяжелые и совершенно бесполезные, и я все чего-то ожидал... чего-то  ожидал. Но моя реальная натура не могла остаться долго в  этом  призрачном  мире,  я стал мало-помалу разглядывать, что  здание,  которое  я  выводил,  не  имеет грунта, что оно непременно рухнет.

     Я был унижен, мое самолюбие было оскорблено, я сердился на самого себя. Совесть угрызала за святотатственную  порчу  горести,  за  год  суеты,  и  я чувствовал страшную, невыразимую усталь... Как  мне  была  нужна  (3)  тогда грудь друга, которая приняла бы без суда и осуждения мою исповедь,  была  бы несчастна - моим несчастием- но кругом стлалась  больше  и  больше  пустыня, никого близкого... ни одного человека... А может, это было и к лучшему.

Читать далее...

          Начиная печатать еще часть "Былого и думы", я опять  остановился  перед отрывочностью  рассказов,  картин  и,  так  сказать,   подстрочных   к   ним рассуждений. Внешнего единства в них меньше, чем в первых частях. Спаять  их в одно - я никак не мог. Выполняя промежутки, очень легко дать всему  другой фон и другое освещение -  тогдашняя  истина  пропадет.  "Былое  и  думы"  не историческая монография, а отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге. Вот почему я решился оставить отрывочные главы, как они  были, нанизавши их, как нанизывают картинки из мозаики в итальянских  браслетах  - все изображения относят к одному предмету, но держатся вместе только оправой и колечками.

     Для пополнения этой части необходимы, особенно относительно 1848  года, - мои "Письма из Франции и Италии"; я хотел взять из них несколько отрывков, но пришлось бы столько перепечатывать, что я не решился.

     Многое, не взошедшее в "Полярную звезду", взошло в  это  издание  -  но всего я не могу еще передать читателям, по разным общим и  личным  причинам. Не за горами и то время, когда напечатаются не только выпущенные страницы  и главы, но и целый том, самый дорогой для меня:

     Женева, 29 июля 1866. (246)

     ПЕРЕД РЕВОЛЮЦИЕЙ И ПОСЛЕ НЕЕ

 

ГЛАВА XXXIV.

Путь      

      Потерянный пасс. - Кенигсберг. - Собственноручный нос. - Приехали! -  И уезжаем.

     ...В Лауцагене прусские жандармы просили  меня  взойти  в  кордегардию. Старый сержант взял пассы, надел очки и с  чрезвычайной  отчетливостью  стал вслух читать все, что не нужно: "Auf Befehl s. k. M. Nicolai  des  Ersten... alien und jeden, deren daran gelegen etc., etc...  Unterzeichner  Peroffski, Minister  der  Innern,  Kam-merherr,  Senator  und  Ritter  des  Ordens  St. Wladimir...  Inhaber  eines  goldenen   Degens   mit   der   Inschrift   fur Tapferkeit"1...

Читать далее...

Читать далее...

Часть 3. ВЛАДИМИР-НА-КЛЯЗЬМЕ (1838-1839)

Не  ждите  от  меня  длинных  повествований  о  внутренней  жизни  того времени... Страшные события, всякое горе все же легче  кладутся  на  бумагу, чем  воспоминания  совершенно   светлые   и   безоблачные...   Будто   можно рассказывать счастье?

Дополните сами, чего недостает, догадайтесь сердцем - а я буду говорить о наружной стороне, об обстановке, редко, редко касаясь намеком  или  словом заповедных тайн своих.

("Былое и думы")

ГЛАВА XIX

Княгиня и княжна.

     Когда мне было  лет  пять-шесть  и  я  очень  шалил,  Вера  Артамоновна говаривала: "Хорошо, хорошо, дайте срок, погодите, я все  расскажу  княгине, как только она приедет". Я тотчас усмирялся после этой угрозы и умолял ее не жаловаться.

Княгиня Марья Алексеевна Хованская,  родная  сестра  моего  отца,  была строгая, угрюмая старуха, толстая, важная, с пятном на щеке,  с  поддельными пуклями под чепцом; она говорила прищуривая глаза и до конца жизни, то  есть до восьмидесяти лет, употребляла немного румян и немного белил. Всякий  раз, когда я ей попадался (306) на глаза, она  притесняла  меня;  ее  проповедям, ворчанью не было конца, она меня журила за все, за  измятый  воротничок,  за пятно на курточке, за то, что я не так подошел к  руке,  заставляла  подойти другой раз.

Читать далее...