«Земля родная, помни нас!»

(муз. Л. Афанасьева, сл. И. Шаферана).

Земля, родимая земля,
Ты столько горя повидала,
Но вековая боль твоя
Нас никогда не покидала.
Сынов не счесть, а ты одна,
И, став за правду жизни новой,
Мы возвратить, земля, сполна
Тебе свой долг готовы.

А если свой последний час
Нам повстречать в бою смертельном,
Земля родная, помни нас,
И всех, и каждого отдельно.
А если свой последний час
Найдем в бою смертельном,
Земля родная, помни нас,
И всех, и каждого отдельно.

Росинок россыпь на полях
В твоем названии, Россия.
Земля, родимая земля,
Ты нелегко сынов растила.
И за рассвет в твоей судьбе
Сражаясь в этот день суровый,
Мы возвратить, земля, тебе,
Мы возвратить тебе
Сполна свой долг готовы.

Читать далее...

23 сентября 2022 года в Москве скончался советский кинорежиссёр и сценарист, — Владимир Аркадьевич Краснопольский. Народный артист РСФСР (1983). Лауреат Государственной премии СССР (1979) и премии Ленинского комсомола (1980).

Режиссёр таких известных фильмов, как

1963 — Самый медленный поезд

1965 — Таёжный десант

1967 — Стюардесса

1968 — Времена года

1969 — Неподсуден

1971 — Тени исчезают в полдень

1973 — Вечный зов

1979 — Отец и сын

1985 — Соучастие в убийстве

...

 

«Родина суровая и милая»

(муз. Л. Афанасьева, сл. В. Фирсова).

Родина суровая и милая
Помнит все жестокие бои.
Вырастают рощи над могилами,
Славят жизнь по рощам соловьи.
Дней военных грозные мелодии,
Радость или горькая нужда –
Все проходит, остается Родина,
То, что не изменит никогда.

С ней живут любя, страдая, радуясь,
Падая и поднимаясь ввысь.
Над грозою торжествует радуга,
А над смертью торжествует жизнь!

Мы прошли столетия с Россиею
От сохи до звездного крыла.
А взгляни – все так же небо синее,
И над Волгой так же даль светла.
И еще немало будет пройдено,
Коль зовут в грядущее пути.
Но светлее и чище чувства Родины
Людям никогда не обрети!

***

  Анатолий Иванов
  

Вечный зов
  

Том 1
  
  

Пролог

   В один из июньских дней 1908 года в следственной камере при Томской жандармерии находились двое - сам следователь господин Лахновский, человек лет тридцати пяти, с жирным тупым носом, и старший надзиратель Косоротов, мужчина неопрятной наружности, с выпирающими челюстями.

Читать далее...

Юлий Теодорович Дунский (22 июля 1922 — 23 марта 1982, Москва) — советский сценарист.

Заслуженный деятель искусств РСФСР (1976).

Работал в творческом дуэте с Валерием Фридом.

Фильмография

2005 — Время собирать камни

2000 — Воспоминания о Шерлоке Холмсе (телесериал)

1984 — Каждый десятый

1984 — И вот пришёл Бумбо…

1982 — Сказка странствий

1981 — Не бойся, я с тобой

1980 — Овод

1979 — Шерлок Холмс и доктор Ватсон

1979 — Экипаж

1979 — Человек меняет кожу

1977 — Талант (телефильм)

1976 — Вдовы

1976 — Сказ про то, как царь Пётр арапа женил

1971 — Тень

1969 — Гори, гори, моя звезда

1968 — Старая, старая сказка

1968 — Служили два товарища

1964 — Жили-были старик со старухой

1964 — Непридуманная история

1962 — Семь нянек

1961 — Орлиный остров

1960 — Ровесник века

1957 — Случай на шахте восемь

 

Читать далее...

«Но если кто с мечом к нам войдёт, от меча и погибнет!

На том стоит и стоять будет Русская Земля!»

Александр Невский — советский исторический фильм о древнерусском князе, одержавшем победу в битве с рыцарями Тевтонского ордена на Чудском озере 5 апреля 1242 года. Относится к плеяде классических советских исторических фильмов 30-х годов и считается одной из лучших работ Сергея Эйзенштейна. Музыку к фильму написал знаменитый композитор Сергей Прокофьев.

«Александр Невский» появился в кинотеатрах в 1938 году и имел огромный успех (сравнимый разве что с «Чапаевым»). Сергей Эйзенштейн получил Сталинскую премию и степень доктора искусствоведения без защиты диссертации. В 1941 году, после начала Великой Отечественной войны, «Александр Невский» вернулся на экраны с ещё более оглушительным успехом. В 1942 году, в год семисотлетия Ледового побоища, был выпущен плакат со словами И. В. Сталина: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков».

Музыку к фильму создал композитор Сергей Прокофьев. Его музыкальный ряд, состоящий из симфонической и хоровой музыки, представляет собой полноценное классическое произведение. По признанию самого Эйзенштейна, некоторые эпизоды фильма монтировались именно по записанной музыкальной фонограмме. Прокофьев объединил все музыкальные фрагменты в кантату «Александр Невский», состоящую из семи частей:

Читать далее...

Вольтер  [псевдоним; настоящие имя и фамилия Мари Франсуа Аруэ (Arouet)] (21.11.1694, Париж, — 30.5.1778, там же), французский писатель, философ, историк. Член французской академии (1746).

 «Увенчанный Вольтер». Худ. К. Л. Дере.

Сын нотариуса; окончил иезуитский коллеж. В 1717 заточён в Бастилию за эпиграммы против регента. В 1726 выслан в Англию. Английские впечатления Вольтера отражены в «Философских письмах» (1733), в которых он показал, что общественный строй Англии превосходит французский, где господствует абсолютизм; это сочинение было осуждено французским парламентом на сожжение (1734).  

В течение 10 лет Вольтер жил в доме маркизы дю Шатле. В 1745 Вольтер был приближен ко двору Людовика XV, в 1750—1753 — прусского короля Фридриха II. В 1754 поселился близ Женевы, но не нашёл себе места и в передовой кальвинистской (см. Кальвинизм) республике: с 1758 обосновался в своём имении Ферне́ на границе Франции и Швейцарии.

        Слова «раздавите гадину» (т. е. католическую церковь) — девиз Вольтера этих лет. Его творчество подчинено борьбе с религиозной нетерпимостью и мракобесием. Он выступал в защиту жертв религиозного фанатизма (дело Каласа, 1762). В 60-е гг. наряду с идеалом просвещённой монархии Вольтер выдвигал идеал республики как наиболее разумной формы государственного устройства («Республиканские идеи», 1762).

Вольтер являлся наиболее ярким выразителем прогрессивного общественного мнения Европы. Ферне стал местом паломничества. С Вольтером были вынуждены считаться европейские монархи; Екатерина II, Фридрих II, Густав III и другие домогались его дружбы. Возвращение в Париж в феврале 1778 превратилось в триумф писателя.

Читать далее...

     
      Вся роскошь и наслаждения, отражающиеся
      в тупом сознании глупца, очень бедны
      в сравнении с сознанием Сервантеса, когда он
      писал «Дон Кихота» в своей печальной тюрьме
      А.Шопенгауэр
      «Афоризмы житейской мудрости»

Как известно, первую часть «Дон Кихота» Сервантес начал писать в Королевской тюрьме Севильи, где он побывал дважды. Это мрачное заведение с его особым, неписаным уставом жизни и обычаев, с его прославленными тремя дверьми – «золотой», «серебряной» и «медной» через которые, за соответствующую их наименованию взятку, можно было попасть в худшие или лучшие камеры, с его загонами (ranchos) для преступников разного сорта, с его своеобразным арестантско-общинным бытом и колоритными  завсегдатаями, Сервантес покинул в начале 1603 года, унося с собой рукопись с несколькими главами романа. Но уже в 1605 году в мадридских книжных лавках появился роман озаглавленный «Хитроумный идальго дон Кихот Ламанчский» - первая часть бессмертного творения Сервантеса.

  В истории ЛИТЕРАТУРЫ судьба «Дон Кихота» Сервантеса стоит на особом месте: Среди переводчиков знаменитого романа были Тобиас Смоллетт, Флориан, Людвик Тик, Жуковский. Перевести его мечтал Тургенев. Одна из первых драматических переделок «Дон Кихота» принадлежала перу Кальдерона. Тайну притягательности для человечества сервантовского образа пытались разгадать Шеллинг и Гегель, Тургенев и Достоевский, Генрих Гейне и Томас Манн, Мигель Унамуно и Ортега-и-Гассет. Герои многих великих романов, такие, как Пиквик, Тартарен из Тараскона, мадам Бовари, Том Сойер, Инсаров, князь Мышкин, обязаны своим рождением не только творческой воле своих создателей, но и цепкой памяти жанра, сохранившей идеи, мотивы и приёмы, заложенные впервые Сервантесом в «Дон Кихоте». Роман вдохновил таких художников, как Хогарт, Ходовецкий, Гойя, Доре, Домье, Пикассо, таких композиторов, как Мендельсон, Штраус, Рубинштейн, Мануэль де Фалья.

Аббат де ла Порт, в своём многотомном «Путешествователе, или Познании Стараго и Новаго Света», уделив внимание знаменитому роману, в качестве примера приводит один курьёзный случай, вот этот панегирик великому Сервантесу:

«…Сей труд известный во всех землях и переведённый на все языки, есть первый из всех сочинений сего рода; остротою, вкусом, добрыми шутками, искусством вмешивать приключения, и особливо дарованием научать забавляя. Каждая страница представляет смешные картины и благоразумные рассуждения. Сказывают, что Филипп III, однажды увидел с балкона ученика, который читая книгу останавливался, отрывался от неё и с бил себя по лбу, с чрезвычайным доказательством радости. «Сей мальчик, сказал Король, с ума сошёл, или читает Дон Кихота». Государь отгадал, ибо в самом деле он его читал…».

Читать далее...

Горький Максим

О СКАЗКАХ

В мире нет ничего, что не может быть поучительным, — нет и сказок, которые не заключали бы в себе материал «дидактики», поучения. В сказках прежде всего поучительна «выдумка» — изумительная способность нашей мысли заглядывать далеко вперёд факта. О «коврах-самолётах» фантазия сказочников знала за десятки веков до изобретения аэроплана, о чудесных скоростях передвижения в пространстве предвещала задолго до паровоза, до газо- и электромотора.

Я думаю, что именно фантазия, «выдумка» создала и воспитала тоже одно из удивительных качеств человека — интуицию, то есть «домысел», который приходит на помощь исследователю природы в тот момент, когда его мысль, измеряя, считая, останавливается перед измеренным и сосчитанным, не в силах связать свои наблюдения, сделать из них точный практический вывод. Тогда на помощь исследователю является домысел: «А может быть, это вот так?» И, дополняя разорвавшуюся цепь своих наблюдений звеном условного допущения, учёный создаёт «гипотезу», которая или оправдывается дальнейшим изучением фактов, — и тогда мы получаем строго научную теорию, или же факты, опыты опровергают гипотезу.

В художественной литературе фантазия, выдумка, интуиция также играют решающую роль. Мало наблюдать, изучать, знать, необходимо ещё и «выдумывать», создавать. Творчество — это соединение множества мелочей в одно более или менее крупное целое совершенной формы. Так создавались все величайшие произведения мировой литературы, все крупнейшие «типы» — Робинзон Крузо, дон-Кихот, Гамлет, Вертер, Карамазовы, Обломовы, Безухие и т.п., — типы, более или менее отжившие, но всё же живущие среди нас.

Среди великолепных памятников устного народного творчества «Сказки Шахразады» являются памятником самым монументальным. Эти сказки с изумительным совершенством выражают стремление трудового народа отдаться «чарованью сладких вымыслов», свободной игре словом, выражают буйную силу цветистой фантазии народов Востока — арабов, персов, индусов. Это словесное тканьё родилось в глубокой древности; разноцветные шёлковые нити его простёрлись по всей земле, покрыв её словесным ковром изумительной красоты.

Учёные специалисты установили, что сказки китайцев были собраны и уже напечатаны за 2200 лет до нашей эпохи — до «рождества Христова», как говорилось раньше, — и что в этих сказках есть много общего по темам, по смыслу со сказками индусов и европейских народов. Это утверждение даёт мне право думать, что вопрос о распространении сказок правильно решают те специалисты, которые — как наш знаменитый Александр Веселовский — объяснили тематическое сродство и широчайшее распространение сказок заимствованием их одним народом у другого. Заимствование — не всегда искажение, иногда оно дополняет к хорошему лучшее.

Едва ли возможно сомневаться в том, что процесс заимствования и дополнения древних сказок особенностями быта каждой расы, нации, каждого класса играл значительнейшую роль в развитии культуры разума и народного творчества. Люди знакомятся с новыми вещами не только непосредственно видя и осязая вещи, но и по рассказам о вещах. Вероятно, сказки должны были способствовать развитию некоторых ремёсел: гончарного, кузнечного, ткацкого, оружейного и прочих. Ручные ремёсла переходят в искусство, как говорят нам музеи.

Думаю, что найдётся и ещё немало доказательств культурного влияния сказок. Историки культуры, а также искусства мало и неясно говорят о широте и силе культурного влияния сказок.

Особенно значительно и неоспоримо влияние устного творчества на литературу письменную. Сказками и темами сказок издревле пользовались литераторы всех стран и всех эпох. Роман Апулея «Золотой осёл» заимствован из сказки. Сказками пользовался Геродот. Италия пользуется ими, начиная с XIV века, в «Декамероне» Боккаччо; влияние сказок совершенно ясно в «Пентамероне», «Гектамероне», в «Кентерберийских рассказах» Чосера. Сказками пользовались Гёте, Жанлис, Бальзак, Жорж Занд, Додэ, Коппе, Лабуле, Анатоль Франс, Кармен Сильва, Андерсен, Топпелиус, Диккенс — всех не вспомнишь. У нас сказки использованы целым рядом крупнейших писателей, в их числе — Хемницером, Жуковским, Пушкиным, Львом Толстым. Формальная, сюжетная и дидактическая зависимость художественной литературы от устного творчества народа совершенно несомненна и очень поучительна.

Лично я должен признать, что на мой интеллектуальный рост сказки действовали вполне положительно, когда я слушал их из уст моей бабушки и деревенских сказочников.

Читать далее...

Глупость говорит:

Глава I

Пусть грубые смертные толкуют обо мне, как им угодно, – мне ведомо, на каком худом счету Глупость даже у глупейших, – все же я дерзаю утверждать, что мое божественное присутствие, и только оно одно, веселит богов и людей. Наилучшее тому доказательство – перед вами: едва взошла я на кафедру в этом многолюдном собрании, как все лица просияли небывалым, необычайным весельем, все подались вперед и повсеместно раздался радостный, ликующий смех. При взгляде на вас кажется мне, будто я вижу богов Гомеровых, охмелевших от нектара, настоянного на непенте, а ведь только что вы сидели печальные и озабоченные, словно воротились недавно из Трофониевой пещеры. Подобно тому как утреннее солнце, показывающее земле свой прекрасный золотой лик, или как ранняя весна, веющая приятными зефирами после суровой зимы, всему сообщают новый цвет и вид и новую юность, так и у вас при взгляде на меня совсем иными сделались лица. В то время как даже великие риторы лишь при помощи длинной, старательно обдуманной речи понуждают вас стряхнуть с души тяжелые заботы, я достигла этого сразу, единым моим появлением.

Глава II

Чего ради выступаю я сегодня в несвойственном мне обличии, об этом вы узнаете, ежели будете слушать внимательно, – не так, как слушают церковных проповедников, но как внимают рыночным скоморохам, шутам и фиглярам или так, как наш друг Мидас слушал некогда Пана. Ибо захотелось мне появиться перед вами в роли софиста, но только – не одного из тех, которые ныне вколачивают в головы мальчишкам вредную чушь и научают их препираться с упорством, более чем бабьим. Нет, я хочу подражать тем древним грекам, которые, избегая позорной клички мудрецов, предпочли назваться софистами. Их тщанием слагались хвалы богам и великим людям. И вы тоже услышите сегодня похвальное слово, но не Гераклу и не Солону, а мне самой, иначе говоря – Глупости.

Глава III

Воистину не забочусь я нисколько о тех любомудрах, которые провозглашают дерзновеннейшим глупцом всякого, кто произносит хвалы самому себе. Ладно, пусть это будет глупо, если уж им так хочется, – лишь бы зазорно не было. Кому, однако, как не Глупости, больше подобает явиться трубачом собственной славы и самой себе подыгрывать на флейте? Кто может лучше изобразить меня, нежели я сама? Разве что тот, кому я известна ближе, нежели себе самой! Сверх того, действуя таким образом, я почитаю себя скромнее большинства великих и мудрых мира сего. Удерживаемые ложным стыдом, они не решаются выступить сами, но вместо того нанимают какого-нибудь продажного ритора или поэта-пустозвона, из чьих уст выслушивают похвалу, иначе говоря – ложь несусветную. Наш смиренник распускает хвост, словно павлин, задирает хохол, а тем временем бесстыжий льстец приравнивает этого ничтожного человека к богам, выставляет его образцом всех доблестей, до которых тому, как до звезды небесной, далеко, наряжает ворону в павлиньи перья, старается выбелить эфиопа и из мухи делает слона. Наконец, я применяю на деле народную пословицу, гласящую:

      Не знаю, чему дивиться – лености или неблагодарности смертных: хотя все они меня усердно чтут и охотно пользуются моими благодеяниями, никто, однако, в продолжение стольких веков не удосужился воздать в благодарственной речи похвалу Глупости, тогда как не было недостатка в охотниках сочинять, не жалея лампового масла и жертвуя сном, напыщенные славословия Бусиридам, Фаларидам, перемежающимся лихорадкам, мухам, лысинам и тому подобным напастям. От меня же вы услышите речь, не подготовленную заранее и не обработанную, но зато тем более правдивую.

Читать далее...

ПЕРВАЯ КНИГА

 

БЕСЕДЫ, КОТОРУЮ ВЕЛ ВЫДАЮЩИЙСЯ МУЖ

      РАФАИЛ ГИТЛОДЕЙ, О НАИЛУЧШЕМ
      СОСТОЯНИИ ГОСУДАРСТВА, В ПЕРЕДАЧЕ
      ЗНАМЕНИТОГО МУЖА ТОМАСА МОРА,
      ГРАЖДАНИНА И ВИКОНТА СЛАВНОГО
      БРИТАНСКОГО ГОРОДА ЛОНДОНА

      У непобедимейшего короля Англии Генриха, восьмого с этим именем, щедро украшенного всеми качествами выдающегося государя, были недавно немаловажные спорные дела с пресветлейшим государем Кастилии Карлом.
      Для обсуждения и улажения их он отправил меня послом во Фландрию в качестве спутника и товарища несравненного мужа Кутберта Тунсталла, которого недавно, к всеобщей радости, король назначил начальником архивов. В похвалу ему я не скажу ничего, но не из боязни, что дружба с ним не будет верной свидетельницей моей искренности, а потому, что его доблесть и ученость стоят выше всякой моей оценки; затем повсеместная слава и известность его настолько исключают необходимость хвалить его, что, поступая так, я, по пословице, стал бы освещать солнце лампой.
      Согласно предварительному условию, в Бругге встретились с нами представители государя, все выдающиеся мужи. Среди них первенствовал и был главою губернатор Бругге, а устами и сердцем посольства был Георгий Темзиций, настоятель собора в Касселе, красноречивый не только в силу искусства, но и от природы. К тому же он был превосходным знатоком права и выдающимся мастером в ведении переговоров благодаря своему уму, равно как и постоянному опыту. После нескольких встреч мы не пришли к полному согласию по некоторым пунктам, и потому они, простившись с нами, поехали на несколько дней в Брюссель, чтобы узнать волю их государя. А я на это время, по требованию обстоятельств, отправился в Автверпен.
      Во время пребывания там наиболее приятным из всех моих посетителей был Петр Эгидий, уроженец Антверпена, человек, пользующийся среди сограждан большим доверием и почетом и достойный еще большего. Неизвестно, что стоит выше в этом юноше - его ученость или нравственность, так как он и прекрасный человек и высокообразованный. К тому же он мил со всеми, а к друзьям особенно благожелателен, любит их, верен им, относится к ним так сердечно, что вряд ли найдешь где другого человека, которого можно было бы сравнить с ним в отношении дружбы. Он на редкость скромен, более всех других ему чужда напыщенность; ни в ком простодушие не связано в такой мере с благоразумием. Речь его весьма изящна и безобидно-остроумна. Поэтому приятнейшее общение с ним и его в высокой степени сладостная беседа в значительной мере облегчили мне тоску по родине и домашнему очагу, по жене и детям, к свиданию с которыми я стремился с большой тревогой, так как тогда уже более четырех ме- сяцев отсутствовал из дому.

Читать далее...

Выдающийся английский писатель и театральный режиссёр. Современник Бернарда Шоу, он был одним из крупнейших британских драматургов XX века. Такие его пьесы как «Опасный поворот», «Инспектор пришел», «Время и семья Конвей» пользуются огромной популярностью во всем мире.

Сын учителя. Участник 1-й мировой войны 1914—1918.

Изучал английскую литературу в Кембриджском университете. Творческий путь начал как литературный критик (книги «Фигуры в современной литературе», 1924, «Английские комические характеры», 1925, и др.).

В романе «Добрые товарищи» (1929) пессимизму и скепсису писателей «потерянного поколения» противопоставил оптимистическую веру в преодоление трудностей послевоенного времени.

В романах 30-х гг. — «Улица Ангела» (1930, рус. пер. 1960), «Они бродят по городу» (1936) и др. — показал противоречия капиталистической Англии. Против реакционных английских буржуазных кругов, искавших пути для сговора с нацистами, направлен роман «Затемнение в Гретли» (1942, рус, перевод 1944).

Трудностям возвращения к мирной жизни посвящен роман Пристли «Трое в новых костюмах» (1945, рус. пер. 1946).

Многоплановую картину современной жизни Великобритании воссоздают романы 50—60-х гг. «Фестиваль в Фарбридже» (1951), «Волшебники» (1954) и др.

«Сэр Майкл и сэр Джордж» (1964, рус, перевод 1965) иронически рисует нравы современной английской бюрократии; дальнейшее развитие этой темы — в романах «Создатели образов» (1968) и «Лондонский тупик» (1969).

Плодотворен вклад Пристли в современную английскую драматургию. Острое чувство драматизма жизни сочетается в его пьесах с постановкой социальных и нравственных вопросов. В традиционной реалистической манере написаны «Ракитовая роща» (1933), «Райский уголок» (1934) и др., носящие следы влияния А. П. Чехова. «Опасный поворот» (1932, рус. пер. 1939), «Время и семья Конвей» (1937), «Музыка ночью» (1938, опубликован 1947), «Инспектор пришёл» (1947) отличаются смелым применением театральных условностей.

Обличительные мотивы составляют сильную сторону драматургии Пристли («Сокровища», 1953, рус. пер. 1957; «Мистер Кетл и миссис Мун», 1955, рус. пер. 1958; «Стеклянная клетка», 1958).

Читать далее...