ПРАВДА НЕВЕРОЯТНОГО

Писатели моего поколения, люди, родившиеся в первом десятилетии века, литературно созревшие в тридцатых или сороковых годах, очень любили и высоко ценили работу в газете. Эпоха шла стремительными шагами, — и казалось, что если ты не на стройке или не в колхозе, не в воинской части, а если идет война, то не на войне, — ты упускаешь события чрезвычайной важности, которые обязан увидеть и описать.

В газетных командировках, в бесконечных встречах и интереснейших разговорах прошла литературная молодость Леонида Платова. Он научился непростому умению понимать людей, незаметно заставить их разговориться и рассказать о том, что в каждом самое главное, самое интересное. Он привык к точности и достоверности. Ошибок быть не может. О сельском хозяйстве ты должен писать как колхозник, о заводе — как рабочий или инженер, об армии — как кадровый военный. Каждый факт должен быть проверен до конца, каждый характер до конца продуман.

Газета — школа, в которой нелегко учиться. Но учат там хорошо.

Может быть, именно газетной выучке обязан Платов тем, что, попав во время войны на флот, сумел увидеть и запомнить все мелочи военно-морской техники и военно-морского быта, весь стиль военно-морских разговоров и дух отношений между военными моряками. Поэтому, читая «Секретный фарватер», мы чувствуем себя на палубе корабля, мчимся на катере по балтийским волнам, в считанные секунды продумываем план операции и отдаем решающий приказ. Точно замеченные автором подробности, правда в каждом поступке и в каждом слове неопровержимо говорят читателю: все это так и было, все это вынесли и выдержали люди, которые старше вас, на плечи которых легла огромная тяжесть Великой Отечественной войны.

И все-таки дело не только в правильно описанном быте, в точности военных операций и морской терминологии. Прежде всего дело в том, что люди, действующие в романе, — это люди, с которыми автор очень близко и хорошо знаком. Он знает их мысли и чувства, знает, что заставляет их идти на подвиг, как они любят и как они ненавидят, как они учатся своей трудной профессии и как они становятся в ней мастерами.

Да, они совершают подвиги необыкновенные, но чувствуют так же, как и мы с вами. Подвиг перестает быть чем-то доступным только герою, то есть человеку особенному, не похожему на-меня, читателя. Шубин или Ластиков думают и чувствуют так же, как думаю и чувствую я. Значит, в тех обстоятельствах, в которых им пришлось действовать, я мог бы совершить то же, что совершили они. Древние греки наделяли своих героев необычайными свойствами. Гераклу было под силу убить немейского льва, а простому человеку не под силу. Но я, читатель, такой же, как Шубин и Ластиков, во всяком случае могу стать таким. Значит, и совершить то, что они совершили, я тоже могу. В этом большой поучительный смысл книги, хотя автор просто рассказывает про людей, которых он знает и любит, и, кажется, совсем не собирается читателя поучать.

Франко Иван Яковлевич (27.8.1856, с. Нагуевичи, ныне с. Ивано-Франково Дрогобычского района Львовской обл., – 28.5.1916, Львов), украинский писатель, учёный, общественный деятель. Родился в семье сельского кузнеца. Окончил гимназию в Дрогобыче. В 1875 поступил на философский факультет Львовского университета. За революционную деятельность подвергался преследованиям, арестам.

Писать начал ещё в гимназии; в студенческие годы широко развернулась его литературная и публицистическая деятельность. В 1878 вместе с М. Павликом издавал журнал "Громадський друг" ("Друг общества"), дважды закрывавшийся полицией и выходивший под другими название ["Дзвiн" ("Колокол"), "Молот"]. Печатался в прогрессивных украинских ["Свiт" ("Свет")], польских ["Львовский курьер" ("Kurjer Lwowski"), "Друг народа" ("Przyjaciel ludu"), "Труд" ("Praca")], немецких ["Время" ("Die Zeit")] и др. периодических изданиях. В 1890 по выходе из тюрьмы основал вместе с Павликом и О. Терлецким в Галиции Русско-украинскую радикальную партию, объединившую укр. крестьян и ремесленников, издавал журнал "Народ" (1890) и "Хлiбороб" (1891). В 1894–97 вместе с женой Ольгой Ф. издавал журнал "Житте i слово". Публицистические, критические и научные статьи Ф. в этих изданиях проникнуты революционной идейностью, пафосом дружбы народов, разоблачают клерикализм и реакцию.

В 1891 (после десятилетнего перерыва) Ф. сдал выпускные экзамены в Черновицком университете; в 1893 защитил докторскую диссертацию ("Варлаам и Иосаф, старохристианский духовный роман и его литературная история") в Венском университете. Был избран доцентом кафедры укр. литературы и этнографии Львовского университета, но не был допущен к преподаванию реакционными властями. В 1906 Ф. присвоено Харьковским университетом звание почётного доктора рус. словесности. Не оставляя публицистической и литературно-критической деятельности, оживившейся в период рус. революции 1905–07, Ф. в дальнейшем главное внимание уделял литературному творчеству, переводам (с рус., польск., немецкого, англ., франц., чеш., словацкого языков; переводил Г. Гейне, У. Шекспира, А. С. Пушкина и др.) и научной деятельности (труды в области истории, экономики, фольклористики, этнографии, литературоведения). Он выступил как новатор, открывший новые пути укр. общественной мысли, поэзии, прозы, драматургии.

ГНЕДИЧ, Петр Петрович, псевдонимы -- Гнедич-Смоленский, Старый Джон, Rectus и др. [18(30).X.1855, Петербург -- 16.VII.1925, Ленинград] - прозаик, драматург, переводчик, историк искусств, театральный деятель. Гнедичи -- старый малороссийский род. Еще в летописях XVII в. упоминается "товарищ значный войсковый... пан Яков Гнедич". Отец Гнедича.-- инженер путей сообщения, двоюродный брат поэта Н. И. Гнедича, мать -- урожденная Смоленская, бабка (по материнской линии) -- из рода Акинфьевых, родственница А. С. Грибоедова и Н. П. Огарева.
       В 1866 г. Гнедич поступил в 1-ю Петербургскую гимназию, в старших классах которой принимал деятельное участие в издании рукописного журнала, в нем он помещает свои первые рассказы, повести и фельетоны. С 1875 по 1879 г. Гнедич-- студент Императорской Академии художеств, которую окончил с серебряной медалью за композицию "Смерть Иоанна Грозного".

...  Наибольший интерес представляет пьеса "Холопы" ("Пять картин из семейной хроники князей Плавутиных-Плавунцовых"), написанная в 1907 г. и тогда же поставленная на сцене Александрийского театра, с М. Г. Савиной в главной роли (которую она играла около 50 раз). Основная тема заявлена уже в самом названии -- холопство во всем многообразии его проявлений, холопство, торжествующее и пресмыкающееся, фрондирующее и смиренное, лицемерное и угодничествующее. Автор показывает холопов в раззолоченных мундирах и наследственных рабов-крепостных. Взята эпоха наиболее характерная и мрачная -- последние дни царствования императора Павла I. Развивая несколько занимательных сюжетных линий, сочетая юмор и мелодраматизм, автор через частную жизнь одной семьи обличает холопство во всех его видах (хотя сатирой пьеса не является, характеры героев неоднозначны).

Пусть звучат постылые,
Скудные слова -
Не погибла молодость,
Молодость жива!

Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лед.

Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.

Но в крови горячечной
Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы.

Возникай содружество
Ворона с бойцом -
Укрепляйся, мужество,
Сталью и свинцом.

Чтоб земля суровая
Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла.

Чтобы в этом крохотном
Теле - навсегда
Пела наша молодость,
Как весной вода.

Отрывок

Мы тронулись в путь перед восходом солнца; Сэнди ехала верхом, а я ковылял позади. Через полчаса мы наткнулись на нескольких жалких оборванцев, починявших то, что носило название дороги. Они встретили меня униженно, как животные; и когда я предложил им разделить со мною их завтрак, они были так ошеломлены моей снисходительностью, что даже не сразу поверили. Моя дама презрительно надула губы и отъехала в сторону; она громко заявила, что не собирается есть со всякими скотами, — причем эти ее слова нисколько не обидели несчастных, а только напугали. А между тем то были не рабы, не крепостные. Как бы в насмешку, они назывались «свободными людьми». К сословию «свободных людей» принадлежало семь десятых незакрепощенного населения страны: мелкие «независимые» фермеры, ремесленники и т. д.; иными словами, именно это и был народ, подлинная нация; это сословие включало в себя все то, что было в нации полезного и достойного уважения; исключите его из нации, и у вас останутся лишь подонки и отбросы,вроде короля, знати и дворянства, — ленивые, бесполезные, умеющие только разрушать и не представляющие никакой ценности для разумно устроенного общества. А между тем благодаря своим хитрым козням это позолоченное меньшинство, вместо того чтобы плестись в хвосте, где было его настоящее место, шествовало впереди с развевающимися знаменами, оно только себя считало нацией; и бесчисленные труженики терпели это безобразие до тех пор, пока сами в него не уверовали; они уверовали, что такое положение справедливо и что так и должно быть. Попы говорили их отцам и им самим, что это издевательство изобретено богом; и они, не подумав, что богу вряд ли свойственно развлекаться шутками, да еще такими жалкими и глупыми, верили попам и вели себя почтительно и смиренно.

Эту повесть я расскажу вам в том виде, в каком я слышал ее от одного человека, слышавшего ее от своего отца, который слышал ее от своего отца, а тот от своего и так дальше. Триста лет, а быть может и долее, отцы передавали ее сыновьям, и таким образом она была сохранена для потомства. Возможно, что это исторический факт, но возможно — предание, легенда. Пожалуй, все это было, а пожалуй, этого и не было, но все же могло бы быть. Возможно, что в старое время в нее верили мудрецы и ученые, но возможно и то, что только простые неученые люди верили в нее и любили ее.

 

ГЛАВА I

РОЖДЕНИЕ ПРИНЦА И РОЖДЕНИЕ НИЩЕГО

Это было в конце второй четверти шестнадцатого столетия.

В один осенний день в древнем городе Лондоне в бедной семье Кенти родился мальчик, который был ей совсем не нужен. В тот же день в богатой семье Тюдоров родился другой английский ребенок, который был нужен не только ей, но и всей Англии.

 ПРЕДИСЛОВИЕ

 Большая часть приключений, о которых рассказано в этой книге, взяты из жизни: одно-два пережиты мною самим, остальные мальчиками, учившимися вместе со мной в школе. Гек Финн списан с натуры, Том Сойер также, но не с одного оригинала - он представляет собой комбинацию черт, взятых у трех мальчиков, которых я знал, и потому принадлежит к смешанному архитектурному ордеру.

 Дикие суеверия, описанные ниже, были распространены среди детей и негров Запада в те времена, то есть тридцать - сорок лет тому назад.

 Хотя моя книга предназначена главным образом для развлечения мальчиков и девочек, я надеюсь, что ею не побрезгуют и взрослые мужчины и женщины, ибо в мои планы входило напомнить им, какими были они сами когда-то, что чувствовали, думали, как разговаривали и в какие странные авантюры иногда ввязывались.

 Хартфорд, 1876

 Автор

 ПРИКЛЮЧЕНИЯ ТОМА СОЙЕРА.

 ГЛАВА I

Пока мы их выбирали,
 Они прикрыли завод.
 Голодные, мы ночевали
 Под биржей труда, у ворот.
 Они нам тогда говорили:
 «Дождемся мы лучших дней!
 Чем будет острее кризис,
 Тем будет расцвет пышней».
 Я же сказал ребятам:
 «Это классовый враг говорит.
 Мечтая о будущем, ищет
 Он только себе профит.

Дождь не взлетает кверху,
 Он совсем не таков.
Но он может пройти, если солнце
Выглянет из облаков».

8
 Однажды они зашагали,
 Новый вздымая флаг.
 И кто-то сказал: «Устарело
 Понятие «классовый враг».
 Но я узнавал в колоннах
 Немало знакомых рож,
 И голос, оравший команды,
 На фельдфебельский был похож.

И дождь уныло струился
 Сквозь флаги ночью и днем,
 И чувствовал это- каждый,
 Кто ночевал под дождем.

Главная героиня «Очарованной души», Аннета Ривьер, принадлежит к авангарду того поколения женщин, которому во Франции пришлось упорно пролагать себе дорогу к независимому положению в борьбе с предрассудками и злой волей своих спутников-мужчин. В конце концов была одержана решительная победа (во всех областях, за исключением политики, где в романских странах все еще продолжается ожесточенное сопротивление старшего поколения мужчин). Но борьба для передового отряда была трудной, особенно трудной она была для тех женщин, бедных и одиноких, которые, подобно Аннете, не побоялись превратностей, связанных с внебрачным материнством.

Зато жизнь, полная испытаний и мужественного одиночества, когда каждая из редких в то время женщин-борцов ничего не знала о других своих соратницах и должна была рассчитывать лишь на себя, выковала характеры более свободолюбивые и стойкие, чем у большинства мужчин того же поколения...

Достигнутая победа не могла не замедлить продвижения вперед тех, кто следовал за первой шеренгой. Ибо лишь ценой испытаний и преодоления препятствий представители рода человеческого – мужчины и женщины – продвигаются вперед... Слава богу, испытаний и препятствий всегда было достаточно в жизни моей духовной дочери и спутницы Аннеты. До последнего дня Аннета Ривьер <"Я подготовлял другие работы – драму и роман на современные темы – в несколько трагической атмосфере «Жан-Кристофа» ("К читателю «Кола Брюньона»). – Р.Р.> «стремится к морю... Никакого застоя! Вся жизнь в движении. Всегда вперед! Даже в смерти волна несет нас... Даже в смерти мы будем впереди...» <Заметки 1912 года. – Р.Р.>.

Роман Ромена Роллана «Жан-Кристоф» вобрал в себя политическую и общественную жизнь, развитие культуры, искусства Европы между франко-прусской войной 1870 года и началом первой мировой войны 1914 года.

Все десять книг романа объединены образом Жан-Кристофа, героя «с чистыми глазами и сердцем». Жан-Кристоф — герой бетховенского плана, то есть человек такого же духовного героизма, бунтарского духа, врожденного демократизма, что и гениальный немецкий композитор.

Том I

Свободным душам всех народов, которые страдают,

борются и победят.

Для этого издания «Жан-Кристофа», в котором дана его окончательная редакция, мы приняли новое деление, иное, чем в десятитомном издании. Там десять книг романа были разбиты на три части:

Жан-Кристоф: 1. Заря; 2. Утро; 3. Отрочество; 4. Бунт.

Жан-Кристоф в Париже: 1. Ярмарка на площади; 2. Антуанетта; 3. В доме.

Конец пути: 1. Подруги; 2. Неопалимая купина; 3. Грядущий день.