«Депутат Балтики» — художественный фильм, снятый в 1936 году в СССР. Другое название — «Беспокойная старость».

Действие фильма происходит в Петрограде, осенью 1917 года, в самый разгар революции. Большевики приходят к власти. Господа преподаватели из помещиков с презрением и опаской относятся к новой власти и её действиям. Но главный герой — пожилой профессор Дмитрий Илларионович Полежаев, сумел понять и принять революцию. Он начинает обучать группу балтийских матросов-большевиков. Неудивительно, что позже Полежаев становится - депутатом Балтики, избирается депутатом от моряков Балтийского флота.

Прообразом профессора Полежаева стал легендарный русский учёный естествоиспытатель-дарвинист К. А. Тимирязев (1843—1920), преподававший в Кембридже и Оксфорде. Тимирязев был  выдающимся русским учёным, который открыто поддержал Советскую власть.

О знаменитом ученом читаем в книге:

Академик В. Л. КОМАРОВ

Член-корр. АН СССР проф. Н. А. МАКСИМОВ

Проф. Б. Г. КУЗНЕЦОВ

Климент  Аркадьевич

ТИМИРЯЗЕВ

Отрывок

... Империалистическая война 1914—1918 гг. сделала политические убеждения Тимирязева ещё более последовательными. В статье «Наука, демократия и мир» Тимирязев вплотную подходит к самым революционным выводам. Он считает полную последовательную демократию, основанную на революционном переустройстве общества, спасением человечества от войны. Он бичует попытки обосновать и оправдать несправедливую наступательную войну пропагандой национальной исключительности и расовой ненависти. Тимирязева — великого апостола правды особенно отталкивает ложь, которой наполнены проповеди поджигателей несправедливой войны.

«...С войной, пишет он,— водворяется царство лжи, лжи вынужденной и доброхотной, лжи купленной и даровой, лжи обманывающих и обманутых, и тогда уже нет исхода. Вот почему очевидно, что на борьбу с войной можно рассчитывать не во время войны и даже не после неё, а только предотвратив её возможность устранением тех, чья специальность — спускать с цепи этого демона войны» (т. IX, стр. 251).

Оглядываясь вокруг себя, Тимирязев ищет те общественные силы, которые могли бы спасти человечество от войн, от социальной несправедливости и лжи. Он призывает науку, задача которой искать правду и распространять правдивые, истинные взгляды, выступать против поджигателей войны.

«Если вы хотите, чтобы современный человек перестал походить на своего дикого предка, — долой ложь во всех её видах, — говорит наука. Если вы хотите, чтобы правда водворилась на земле, — говорит демократия, — предоставьте мне самой ограждать себя от величайшего из зол — от войны; быть самой на страже священнейшего из моих прав — права на жизнь. И их требования сходятся по существу. Согласится ли человечество когда-нибудь с этими требованиями, захочет ли оно выйти на новый путь — войны против войны? Кто знает. Одно только очевидно для всякого мыслящего человека: если не захочет, то останется при том, что было, при безысходном, безумном ужасе того, что есть» (т. IX, стр. 253).

Естественно, что Тимирязев стал на сторону партии большевиков, которая под руководством Ленина и Сталина повела Россию к революционному выходу из войны, социалистической революции, построению нового, более справедливого общественного строя и гигантскому прогрессу как в материальной, так я в духовной области. Защищая в 1917 году лозунги большевизма, Тимирязев клеймил защитников империалистической буржуазии. В замечательной статье «Красное знамя» дана следующая характеристика империалистов и их пособников.

«Пишу я эти строки, а сам невольно повторяю про себя: ״Ах, боже мой, что станет говорить...“ нет, читатель, не ״ княгиня Марья Алексеевна“, а сам князь Пётр Алексеевич. Ведь, это, кажется, он, в письме к своему другу (Бурцеву?), первый заклеймил нас позорящей будто бы кличкой ״ мирников“. Да, мы ״ мирники“; так думаем и имеем храбрость высказывать свои мысли до конца — имейте и вы, наши строгие судьи, храбрость высказывать свои мысли также ״ до конца“. Скажите откровенно: ,,Дайте нам перебить ещё несколько миллионов людей. Дайте нам обложить ещё несколькими сотнями миллиардов живущие и еще не родившиеся поколения. Дайте нам перевести этн миллиарды из сумы трудящихся в золотые мешки миллиардеров, или в сундуки их биллионных синдикатов. Дайте нам отучить миллионы честных тружеников от свободного и производительного труда, и запрячь их в труд принудительный и служащий исключительно делу истребления. Дайте нам развратить целые поколения привычкой к лёгкой грабительской наживе. А прежде всего дайте нам безнаказанно лгать и клеветать, ограждая свою ложь благодетельной цензурой и жёлтой прессой. Дайте нам всё это, и тогда придёт наше царство — царство золота и лжи, железа и крови“» (т. IX, стр. 271).

Для характеристики политических настроений Тимирязева в 1914—1917 гг. интересна его переписка с Горьким. Переписка эта началась в 1915 году, когда Горький, приступая к изданию «Летописи», попросил Тимирязева участвовать в журнале.

«К вам обращается человек, — начал своё письмо Горький, — очень многим обязанный в своём духовном развитии Вашим мыслям, Вашим ׳ трудам. Вероятно, Вы слышали моё имя, я — М. Горький — литератор. Я прошу Вашей помощи делу, которое мне удалось организовать, и я позволяю себе надеяться, что Вы не откажете доброму делу» (т. IX, стр. 437).

Горький просил у Тимирязева нескольких статей о культурном значении экспериментальной науки, причем писал:

«Для нас наука естествознания — тот рычаг Архимеда, который единственно способен повернуть весь мир лицом к солнцу разума» (т. IX, стр. 438).

Тимирязев ответил Горькому согласием:

«Что я, век свой просидевший за наукой, — писал он, — вижу в ней главное спасение для нашего общества, нашего народа — не мудрено, да к тому же это может быть пристрастное заблуждение, увеличенное ещё стариковской косностью, но слышать то же от Вас — молодого писателя-художника, всегда стоявшего близко к жизни, — глубоко отрадно» (т. IX, стр. 452).

Вместе с этим письмом он послал Горькому очередное издание «Жизни растения». В ответ Горький в нескольких письмах рассказывал Тимирязеву о планах «Летописи» и направлял ему дальнейшие просьбы о сотрудничестве в журнале. В письме, датированном 12 ноября 1915 года, Горький писал:

«Нам кажется, что умственная реакция доживает последние дни и что настал снова момент, когда необходимо обратить внимание общества от подчинения догматам религии и метафизики в сторону естествознания, эмпирических наук. Как шестидесятые годы с их увлечением естествознанием явились на смену идеализму и мистике, так думается нам: завтрашний день должен восстановить серьёзный и глубокий интерес к опыту науки — к деянию, единственно способному вывести мысль из тупика, в котором она бессильно бьётся ныне.

Дорогой учитель, вы представить себе не можете, какую радость вызывает у нас Ваше отношение к журналу и как оно поднимает меня. Спасибо Вам! Не стану отнимать у Вас времени на чтение моих излияний» (т. IX, стр. 440—441).

Горький заботился о помещения в «Летописи» очерков жизни и творчества русских учёных. Он просил Тимирязева написать, в частности, о Мечникове.

«Именно вы, — писал Горький, — и только Вы можете с долженствующей простотой и силой рассказать русской публике о том, как много потеряла она в лице этого человека, о ценности его оптимизма, о глубоком понимании ценности жизни и борьбе его за жизнь» (т. IX, стр. 447).

В начале 1917 года Горький хотел издать ряд биографий замечательных людей для детей школьного возраста. Нансен согласился написать биографию Колумба, Ромен-Роллан — биографию Бетховена, Сократа, Жанны д’Арк и других, Уэльс — Эдиссона. Тимирязеву Горький предложил написать биографию Дарвина.

Февральская революция сделала переписку между Тимирязевым и Горьким ещё более оживлённой. В самом начале революции Тимирязев писал о деятельности реакционных кругов:

«Снова и снова повторяю Некрасова — ״ были времена и хуже, не было подлее“.

Будьте здоровы, берегите себя — может быть, и эти гнусности переживем — мало верится. Кажется, мерзавцы торжествуют по всей линии — и не сегодня завтра гг. Корниловы, Милюковы-Дарданельские и Родзянки-болванские восстановят Столыпинское ״успокоение“ или что ещё хуже» (т. IX, стр. 465).

Родные Тимирязева рассказывают, что накануне Октябрьской революции Тимирязев до такой степени возмущался содержанием буржуазной печати, что это угрожало его здоровью. Единственно, что успокаивало его, — это чтение большевистских газет, которые Тимирязев регулярно читал с первого дня Февральской революции.

Накануне Октябрьской революции Тимирязев участвовал в выборах в Учредительное собрание и, несмотря на тяжёлую болезнь, семидесятипятилетний старик отнёс избирательный бюллетень большевистской партии в свой избирательный участок.

Еще весной 1917 года, прочитав в «Правде» апрельские тезисы Ленина, Тимирязев испещрил газетный лист своими восторженными замечаниями. Перед глазами старого учёного открылась, наконец, перспектива небывалого расцвета человечества. Он видел в борьбе партии Ленина — Сталина путь к такому гигантскому прогрессу материальных производительных сил, научных знаний и культурных ценностей, о котором никто никогда и не мог мечтать.

После Октября Тимирязев стремился отдать все свои силы на службу революции. Московские рабочие выбрали Тимирязева в состав Совета рабочих и красноармейских депутатов. Он ответил следующим письмом, которое навсегда останется документом глубокого исторического значения.

«Товарищи!
Избранный товарищами, работающими в вагонных мастерских Московско-Курской железной дороги, я прежде всего спешу выразить свою глубокую признательность и в то же время высказать сожаление, что мои годы и болезнь не дозволяют мне присутствовать на сегодняшнем заседании.

А вслед за тем передо мной встаёт вопрос: а чем же я могу оправдать оказанное мне лестное доверие, что могу я принести на служение нашему общему делу?

После изумительных, самоотверженных успехов наших товарищей в рядах Красной армии, спасших стоявшую на краю гибели нашу Советскую республику и вынудивших тем удивление и уважение наших врагов, — очередь за Красной армией труда. Все мы — стар и млад, труженики мышц и труженики мысли — должны сомкнуться в эту общую армию труда, чтобы добиться дальнейших плодов этих побед. Война с внешним врагом, война с саботажем внутренним, самая свобода — всё это только средства; цель — процветание и счастье народа, а они созидаются только производительным трудом. Работать, работать, работать! Вот призывный клич, который должен раздаваться с утра и до вечера и с края до края многострадальной страны, имеющей законное право гордиться тем, что она уже совершила, но еще не получившей заслуженной награды за все свои жертвы, за все свои подвиги. Нет в эту минуту труда мелкого, неважного, а и подавно нет труда постыдного. Есть один труд необходимый и осмысленный. Но труд старика может иметь и особый смысл. Вольный, необязательный, не входящий в общенародную смету, — этот труд старика может подогревать энтузиазм молодого, может пристыдить ленивого. У меня всего одна рука здоровая, но и она могла бы вертеть рукоятку привода, у меня всего одна нога здоровая, но и это не помешало бы мне ходить на топчаке.

Есть страны, считающие себя свободными, где такой труд вменяется в позорное наказание преступникам, но, повторяю, в нашей свободной стране в переживаемый момент не может быть труда постыдного, позорного.

Моя голова стара, но она не отказывается от работы. Может быть, моя долголетняя научная опытность могла бы найти применение в школьных делах или в области земледелия. Наконец, ещё одно соображение: когда-то моё убеждённое слово находило отклик в ряде поколений учащихся; быть может, и теперь оно при случае поддержит колеблющихся, заставит призадуматься убегающих от общего дела.

Итак, товарищи, все за общую работу, не покладая рук, и да процветёт наша Советская республика, созданная самоотверженным подвигом рабочих и крестьян и только что у нас на глазах спасённая нашей славной Красной армией!

Клементий  Аркадьевич Тимирязев,

член Московского Совета Рабочих,

Крестьянских и Красноармейских Депутатов
6 марта 1920 г.» (т. IX, стр. 432—433)

В 1920 году вышла книга Тимирязева «Наука и демократия». Он послал её Ленину и получил в ответ следующее письмо:

«Дорогой Клементин Аркадьевич!
Большое спасибо Вам за Вашу книгу и добрые слова. Я был прямо в восторге, читая Ваши замечания против буржуазии и за советскую власть. Крепко, крепко жму Вашу руку и от всей души желаю Вам здоровья, здоровья и здоровья!
Ваш В. У ль я н о в (Л е н и н)».

Это письмо Тимирязев получил накануне своей смерти. 20 апреля он участвовал в заседании сельскохозяйственного отдела Московского Совета, а затем до поздней ночи работал над сборником «Солнце, жизнь и хлорофилл». Ему пришлось прервать работу, так как начались признаки тяжёлого заболевания. Назавтра у Тимирязева оказалось воспаление лёгких. В этот день Тимирязев получил цитированное письмо В. И. Ленина. Оно озарило последние дни жизни великого учёного. В ночь с 27 на 28 апреля он умер. В последние моменты своей жизни Тимирязев думал о родине, о революции, о коммунизме и, обращаясь к доктору Б. С. Вайсброду, он говорил:

«Я всегда старался служить человечеству и рад, что в эти серьёзные для меня минуты вижу вас, представителя той партии, которая действительно служит человечеству. Большевики, проводящие ленинизм, — я верю и убежден — работают для счастья народа и приведут его к счастью. Я всегда был ваш и с вами. Передайте Владимиру Ильичу моё восхищение его гениальным разрешением мировых вопросов в теории и на деле. Я считаю за счастье быть его современником и свидетелем его славной деятельности. Я преклоняюсь перед ним и хочу, чтобы об этом все знали. Передайте всем товарищам мой искренний привет и пожелания дальнейшей успешной работы для счастья человечества» (Сб. «Памяти Тимирязева 1920—1935», М.—Л., 1936, стр. 15).

Этими словами — итогом всей жизни Тимирязева — закончим посвящённый ей очерк.

Читать полностью

Н. Максимов, В. Комаров, Б.Кузнецов - Климент Аркадьевич Тимирязев