1 апреля 1809 года родился русский прозаик, драматург, поэт, критик, публицист, — НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОГОЛЬ (01.04.1809 - 04.03.1852).

На фоне нашей многострадальной литературы, многострадальной потому, что она развивалась под страшной тяжестью самодержавно–помещичьего режима, нет лица более трагического, чем гений нашего художественного смеха Николай Васильевич Гоголь.

Еще и теперь очень часто при воспоминании о Гоголе на лице читателя немедленно выступает улыбка. Гоголь! Это слово все еще возбуждает, прежде всего, представление о залитой солнцем, одетой пышной растительностью Украине, об ее уютных захолустьях стародавней поры, где жили такие добродушные, такие ленивые и вместе с тем такие лукавые, острые умом, казаки, крестьяне и обыватели.

И дальше, все в одну и ту же минуту, вспыхивают воспоминания раскатистого, победоносного человеческого смеха над заплывшим жиром сознанием этих провинциальных обывателей, над уродством мелкопоместной, живописной в своем диком, комическом разнообразии среды, над карикатурным чиновничеством. У Гоголя был огромный запас веселости. Веселость есть признак большого здоровья, признак высоты внутренней позиции, которая позволяет сверху вниз относиться к уродствам жизни, становиться выше негодования, на позицию презрения и даже смешанного с снисходительностью и жалостью юмора. Но не смешна была мрачная помещичья, чиновничья, полицейски–крепостная Россия. И с лица Гоголя все чаще и чаще сползала улыбка, все чаще и чаще сурово смывались его уста, ибо весь ужас этих гадов, копошившихся на дне темного болота, не мог скрыться от проницательных глаз писателя.

Однако ему не хочется покидать свою позицию смеха, он не хочет выпускать из рук своего звонкого лука, отказаться от колчана, полного золотых стрел. Ему еще хочется разить пифона, как пушкинский бельведерский Аполлон, не высказывая перед ним страха, разя его убийственным хохотом.

Но он же прекрасно понимает, Гоголь, что смех его вовсе не «веселость», что это смех сквозь слезы, что этот смех просто своеобразное его оружие и что за ним на самом деле скрывается горечь, негодование и все растущий ужас.

Две проблемы постепенно трагически вырастают у Гоголя. Проблема первая: чему учить?

Русь вперила в него глаза. Она чего–то ждет от него.¹ Гоголь своим изумительным пером расшевелил много умов и сердец, потряс нового, нарождающегося читателя. Читатель хохотал вместе с ним и вместе с ним понял всеистребляющее для гадов значение этого смеха,

Хроника объявленной смерти

Экранизация повести Габриэля Гарсиа Маркеса.
Орнела Мути в роли молчаливой и сдержанной красавицы Анхелы Викарио, из-за любви к которой обречен на смерть даже не подозревающий об этом жизнерадостный и беспечный Сантьяго Насар (Энтони Делон).
Вслед за писателем режиссер передает медленное, точно в остановившемся времени движение Сантьяго Насара по заснувшей, раздавленной жарой деревне, и все приготовления убийц, и органично развивающееся внутрь действие, открывающее суть совершившегося. Всё, точно при замедленной съемке, дано нам рассмортеть, увидеть, оценить. Рукой мастера воспроизведены все картины по Маркесу: его описания, пейзажи, интерьеры, место действия и обстоятельства; портреты героев - кажется, иными мы их и не представляли, всякий жест, взгляд, поворот головы - слышится интонация удивительной прозы. Нет также сомнения в том, что режиссер полностью принимает мировозрение писателя, разделяет еговзгляды на общество и природу человека.

«Дайте мне предрассудок, и я переверну мир» Общественные отношения управляют жизнью и смертью людей, всеми поступками. Яркая иллюстрация этого в книге

Габриэль Гарсиа Маркес. Колдовское перо (документальный фильм)

Умер Габриэль Гарсиа Маркес

Несколько лет назад, в возрасте 88 лет скончался один из самых известных писателей Латинской Америки и современного мира Габриэль Гарсиа Маркес.

Литературные критики и журналисты пытались превратить его в очередную «звезду» литературного рынка, но это не очень получалось.

Маркес всю свою жизнь оставался истинным революционером в литературе. Фидель Кастро, с которым Габо (так звали Маркеса в Латинской Америке) познакомился и подружился на всю жизнь еще в январе 1959 года, приехав в качестве журналиста на Кубу для того, чтобы освещать ход революции, назвал его «человеком будущего». Можно с уверенностью говорить, что лидер кубинской революции не ошибся - произведения Маркеса, которые воспитывают ненависть ко всякого рода эксплуатации, угнетению, пресмыкательству перед сильными мира сего, фальши и предательству, еще долгое время будут воспитывать все новые и новые поколения мечтателей нового типа - которые не просто мечтают о лучшем будущем, а бесстрашно берутся воплощать эти мечты в жизнь. $CUT$

http://propaganda-journal.net/8475.html

А.А. Федоров-Давыдов. Статья о творчестве Исаака Левитана

"Исаак Левитан - один из наиболее значительных не только русских, но и европейских пейзажистов XIX столетия. Его искусство впитало горести и радости своего времени, переплавило то, чем жили люди, и воплотило творческие искания художника в лирических образах родной природы, став убедительным и полноценным выражением достижений русской пейзажной живописи.

Материалов к биографии Левитана сохранилось немного. Личный архив - переписка и, вероятно, документы - был уничтожен по распоряжению Левитана его братом Адольфом незадолго до смерти художника. Биография Левитана типична для художника-разночинца, с детства испытавшего нужду, учившегося на «медные деньги», силой таланта и ценою жестоких лишений, ценою тяжкого труда пробившегося в жизни и достигшего успеха и признания.

Исаак Ильич Левитан родился 18 (30) августа 1860 года в местечке Кибарты (ныне Кибартай, Литва). Отец его был, очевидно, довольно образованный по тогдашнему времени человек. Он не только окончил раввинское училище, но и самостоятельно получил светское образование, в частности овладел немецким и французским языками. В Ковно (ныне Каунас, Литва) он давал уроки, а затем работал переводчиком во время сооружения железнодорожного моста французской строительной компанией. Вероятно, в поисках лучшего применения своим силам и способностям Илья Левитан в начале 1870-х годов перебирается с семьей в Москву. Большая семья, состоявшая из шести человек (у Исаака был старший брат Адольф и две сестры), жила очень трудно. Жизнь Левитана стала особенно тяжелой после того, как в 1875 году умерла мать, а через два года и отец. В Московском училище живописи, ваяния и зодчества, куда Левитан поступил в 1873 году его даже освободили от платы за учение «ввиду крайней бедности» и как «показавшего большие успехи в искусстве». Левитан скитался по Москве, ночуя у родных и знакомых, а порой оставаясь на ночь в пустых классах Училища. Иногда, сжалившись над юношей, ночлег давал ему в своей каморке училищный сторож, а другой, торговавший завтраками, ссужал его едой «до пятачка». Успехи Левитана в 1874/75 учебном году были отмечены советом преподавателей Училища, наградившим его «ящиком красок с кистями».

Телесериал по мотивам повестей Камила Икрамова "Улица оружейников" и "Круглая печать".

В развалинах старого ташкентского дома пионеры нашли тетрадь бухарского кузнеца. О находке стало известно внуку старого мастера - учителю Талибу Саттаровичу...
 

1 серия- "Клад Чингиз- Хана"

2 серия- "Наследник"
3 серия- "Новые друзья"
4 серия- "Последняя схватка"

Кaмил Акмaлевич Икрaмов

Улицa Оружейников

Все знaли, что тaк будет, что нaдежды нет. Говорили: "Тaкaя молодaя! А кaк с сыном теперь?"

И вот в полдень, в ясный и прохлaдный октябрьский полдень, вырвaвшись из тесного дворикa, взметнулся нaд плоскими глиняными крышaми и повис между небом и землей пронзительный женский крик:

- О сестрa, остaвившaя сироту! Пусть в рaйских сaдaх нaйдет приют твоя душa!

Соседки, второпях нaбрaсывaя плaтки, шли к дому, где случилось несчaстье.

Седaя и сгорбленнaя стaрушкa, бaбушкa Джaмиля, рaспоряжaлaсь похоронaми. Онa былa сaмой увaжaемой женщиной нa улице Оружейников, и здесь ее слушaлись все. Одного онa посылaлa зa муллой, чтобы читaть корaн, другого - в лaвку зa бязью для сaвaнa, третьего - зa общественными носилкaми.

Бернард Шоу, достигший преклонных лет, а вместе с тем и огромной, поистине мировой славы, представляет собой один из самых свободных умов цивилизованного мира.

Эта характеристика приходит на ум первой: свободный ум, свободный человек. Свобода Бернарда Шоу стала заметной, стала крупным фактором современной культуры, потому что она соединяется с потенциальной силой ума и блеском остроумия, которое справедливо определяется как умение находить тончайшее сходство и тончайшее различие. Свое остроумие Бернард Шоу доводит до парадокса. Но его парадоксы заставляют думать, и яркие вспышки осветительных ракет в темноте частенько совершенно неожиданно озаряют густые сумерки наступающей ночи капитализма.

Свобода Бернарда Шоу по силе и блеску его ума дала ему возможность выпутаться из паутины буржуазного софизма, буржуазного лицемерия, буржуазных предрассудков. Он прозрел своими ясными глазами художника–ирониста все уродливое безобразие нынешнего общественного строя. И он сумел в форме необыкновенно блестящей, заинтриговывающей и вместе с тем убедительной составить свой образный обвинительный акт против буржуазии. В этом огромная заслуга Бернарда Шоу.

К этому нужно прибавить, что он не просто антибуржуазный писатель. Он смело сделал свои выводы. Он объявил себя сторонником социализма.

Шоу (Shaw) Джордж Бернард (26.7.1856, Дублин, — 2.11.1950, Эйот-Сент-Лоренс), английский драматург. По происхождению ирландец. Ранние годы провёл в Дублине, по окончании школы (1871) служил клерком. В 1876 переехал в Лондон, занимался журналистикой (в т. ч. музыкальные рецензии) и литературой. Романы "Неразумный брак" (1880), "Любовь артиста" (1881), "Профессия Кэшеля Байрона" (1882) и самый острый по социальной тематике роман "Неуживчивый социалист" (1883, отд. изд. 1887; рус. пер. под назв. "Социалист-любитель", 1910) были отвергнуты буржуазными издателями и печатались в социалистической периодике. В качестве одного из лидеров "Фабианского общества" Шоу на протяжении ряда лет трудился в области непосредственной пропаганды идей социализма, издавая специальные трактаты, брошюры и книги.

Уже в романах (литературном дебюте Шоу) определилось ядро его творческого метода — парадокс как средство ниспровержения признанных идеологических устоев. Первая пьеса Шоу "Дома вдовца" (1892) вызвала скандал и успеха не имела, как и последовавшая за ней пьеса "Сердцеед" (1893). "Профессия г-жи Уоррен" (1894), трактовавшая тему проституции, была впервые поставлена в Англии в 1907. Трудности с постановкой вынудили Шоу издавать пьесы (печать не подвергалась предварительной цензуре). Названные пьесы составили сб. "Пьесы неприятные" (1898); тогда же был издан второй цикл — "Пьесы приятные":

      Многое изменилось в моей жизни за два года, прошедших с тех пор, как я подарил миру свои "Приятные и неприятные пьесы". Тогда я только что вступил в четвертую годовщину своей деятельности критика лондонских театров. Театры едва не прикончили меня. Я выдержал семь лет борьбы с лондонской музыкой, четыре или пять - с лондонской живописью и примерно столько же с современной литературой, вкладывая в критическую битву с ними все свои силы и умение. Переход к деятельности театрального критика принес мне с точки зрения физических усилий огромное облегчение. Различие между праздностью персидской кошки и лямкой извозчичьей клячи не больше, чем различие между обязательным, раз или два в неделю, хождением театрального критика на спектакли и утомительной ежедневной беготней музыкального критика с трех часов пополудни, когда начинаются концерты, и до двенадцати ночи, когда заканчивается опера. С живописью было почти так же скверно. Как-то раз некий альпинист, взглянув на толстые подошвы моих башмаков, спросил меня, не занимаюсь ли я восхождением на горы. Нет, ответил я, эти башмаки предназначены для твердых полов лондонских выставочных залов. Все же было время, когда в часы, остающиеся свободными от моей деятельности новичка-революционера, я совмещал музыку с живописью, писал пьесы, книги и прочие трудоемкие вещи.
      Но театр сбил меня с ног, как последнего заморыша. Я изнемог под его тяжестью, словно рахитичный младенец. Даже кости мои стали разрушаться, и прославленным хирургам пришлось долбить их и скоблить. Я упал с высоты и переломал себе конечности. Доктора сказали: "Этот человек двадцать лет не ел мяса. Ему либо придется есть его, либо он умрет". Я сказал: "Этот человек три года ходит в лондонские театры, душа его опустошена и наперекор природе пожирает тело". И я был прав. Я не стал есть мясо, но отправился в горы, где не было театров, и там я начал оживать. Слишком слабый, чтобы работать, я писал книги и пьесы. Тогда-то и появились вторая и третья пьесы этого сборника. И теперь я гораздо здоровее, чем был когда-либо, с тех пор как впервые в качестве театрального критика переступил роковой порог лондонского балагана.
      Почему же так получилось? Что произошло с театром, если здорового человека он может довести до смерти?

Довольно часто в различных общих оценках драматургии Бернарда Шоу его пьеса «Ученик дьявола» выдвигается как «одна из лучших». Я присоединяюсь к этому мнению.

Пьеса написана еще относительно молодым Шоу. В то время он не дошел еще до той чрезмерной изощренности, до того желания все время удивлять парадоксами, которые позднее часто скорее вредили подлинному эффекту его вещей, чем способствовали ему. Нет никакого сомнения, что «Ученик дьявола» написан проще его следующих пьес.

Вещь эта была написана во время англо–бурской войны. Скептический ирландец, антибритт Шоу совершил довольно смелый акт своей пьесой, ибо последняя напомнила неприятное поражение, которое нанесли великобританскому льву заокеанские колонии, и как бы намекнула на возможность такого же окончания той новой войны, которую вел тогда английский империализм.

В пьесе есть острые политические стороны. То, что говорится об английском военном министерстве, о его тупости, о том, что «английский солдат никогда не победит, пока им руководит английское военное министерство» — звучало в свое время как памфлет. Характерен с этой стороны и образ генерала Бэргойна.

Это подлинный представитель английской империалистической аристократии. Он очень культурен и умен, ему все понятно, он иронизирует над Англией, ее политикой, ее армией, чаще — над самим собой. Его ирония изящна и цинична. Но это вовсе не развинченный и сомневающийся в себе аристократ. Наоборот, это подлинный представитель настоящих хозяев. Он позволяет себе отрицать промахи своей «компании».