— Одно из наших основных положений состоит в том, что всякое общество, разделяющееся на классы, несет в себе зачатки собственного разложения. Там, где существуют классы, неизбежно возникают привилегированные касты. Это-то и приведет Железную пяту к гибели. Сами олигархи уже представляют собой такую замкнутую касту. Но в касты превратятся в конце концов и привилегированные профсоюзы. Железная пята попытается с этим бороться, но ничего у нее не выйдет.

В избранных союзах сейчас цвет американского рабочего класса. Это энергичные, одаренные люди. Они проникли в эти союзы в результате известного отбора. Но теперь всякий американский рабочий захочет попасть в один из привилегированных союзов. Олигархия будет поощрять это стремление и поддерживать конкуренцию. Ведь таким образом сильные люди, которые могли бы стать революционерами, будут переходить на сторону олигархии, содействуя ее укреплению.

С другой стороны, члены избранных профсоюзов постараются превратить свои организации в замкнутые касты. И они преуспеют в этом. Право стать членом союза превратится в узкосемейную прерогативу. Сыновья будут наследовать отцам, прекратится приток живых сил из того неисчерпаемого резервуара, каким является простой народ. Это поведет к вырождению рабочих каст и постепенному их ослаблению. Вместе с тем как корпорация они некоторое время будут всесильны. Они станут чем-то вроде преторианцев, когда-то охранявших дворец римского императора. Затем наступит период дворцовых переворотов, когда рабочие касты будут временно приходить к власти. Олигархи ответят на это контрпереворотами, и некоторое время власть будет переходить из рук в руки. Между тем будет продолжаться вырождение каст, и в конце концов народ восторжествует.

Эту схему постепенного социального развития Эрнест набросал, находясь в крайне подавленном душевном состоянии, под впечатлением измены профсоюзов. Я никогда не была с ней согласна и в особенности не согласна теперь, когда пишу эти строки. Ведь именно сейчас, хотя Эрнеста уже нет с нами, мы стоим на пороге революции, которая покончит со всеми олигархиями в мире. ..

— Но если олигархия еще долго просуществует, — спросила я Эрнеста в тот вечер, — что станет она делать с огромными прибылями, которые будут плыть в ее карманы?

— Они не залежатся, — отвечал Эрнест. — Не беспокойся, олигархи найдут им применение. Будут сооружены великолепные дороги. Начнется небывалый расцвет наук и искусств. Когда олигархи приведут народ к полному послушанию, у них появятся и другие цели и интересы. Они станут покровителями искусств, поклонниками красоты.

Читать далее...

Так оно и случилось. Семь спевшихся между собой крупнейших трестов страны организовали «пул»: сложив свои огромные прибыли, они создали единый сельскохозяйственный трест. Железнодорожные компании, контролировавшие тарифы, и биржевые спекулянты, контролировавшие цены, давно уже обрекли фермерское население на кабальную задолженность. К тому же оно задолжало колоссальные суммы банкам и трестам. Фермерство билось в захлестнувшей его петле. Оставалось только затянуть ее, что и сделал новый трест.

Кризис 1912 года и без того вызвал ужасающее падение цен на сельскохозяйственном рынке. Но новый трест продолжал умышленно снижать цены, доводя фермеров до полного разорения, а железнодорожные компании все повышали тарифы, чтобы совсем их доконать. Фермеры входили в новые долги, не успев разделаться со старыми. Наконец грянул гром. Было объявлено о полном прекращении выдачи ссуд под земельную собственность и об административно-судебном взыскании по старым закладным. Что оставалось делать фермерам, как не отдать тресту свою землю, а отдав, наняться на службу в тот же самый трест — управляющими, инспекторами, десятниками и простыми рабочими? Теперь они работали на жалованье. Из мелких собственников они превратились в прикрепленных к земле рабов, вынужденных довольствоваться жалкими крохами. Им нельзя было переменить хозяина, потому что хозяин всюду был один — плутократия; нельзя было уйти в город — и там хозяйничала плутократия. Оставался еще один выход — махнуть на все рукой и превратиться в бродяг, обреченных на бездомное, голодное существование. Но новые, более суровые законы против бродяжничества закрыли для них и эту возможность.

На первых порах отдельным фермерам, а местами и целым общинам, находившимся в особенно благоприятных условиях, удалось избежать этой судьбы. Но то были лишь счастливые исключения, которые не могли идти в счет: не прошло и года, как и их смело начисто (Исчезновение свободного римского крестьянства не было таким стремительным процессом, как гибель американского фермерства и мелких капиталистов. Да и неудивительно: древний Рим не знал тех движущих сил, какие действовали в экономике XX века. Многие фермеры, охваченные безрассудной привязанностью к своему клочку земли, готовы были вернуться к первобытным формам жизни. Чтобы избегнуть экспроприации, они ничего не продавали и не покупали, довольствуясь примитивным товарообменом, и на этой почве возникло даже целое движение.

Читать далее...

Возьмите фермеров. Какая же это сила? Большая их часть рабы, рабы аренды или закладной. И все они вместе — рабы трестов, которым принадлежат или под чьим контролем находятся (что почти равнозначно) средства вывоза и сбыта урожая: холодильники, железные дороги, элеваторы, пароходы. Мало того, тресты контролируют и рынки сбыта. Во всем этом фермеры — пешки. Что же касается их политического или государственного веса, то этим вопросом мы займемся, говоря о среднем классе в целом.

Тресты систематически разоряют фермеров, так же как они разорили мистера Кэлвина и многих других. Они разоряют и торговцев. Помните, как табачный трест в течение полугода в одном только Нью-Йорке заставил закрыться четыреста табачных лавок? Где прежние владельцы угольных копей? Вы знаете не хуже моего, что железнодорожный трест захватил в свои руки всю добычу антрацита и битуминозного угля. А разве «Стандард Ойл» не владеет десятками пароходных компаний? И разве он не контролирует всю медную промышленность, не говоря уже о такой мелочишке, как литейный трест, его побочное детище? Осветительная сеть десятков тысяч наших городов также принадлежит «Стандард Ойл» или контролируемым им компаниям, равно как и электротранспорт — городской, пригородный и междугородный. Бесчисленных дельцов, когда-то владевших этими предприятиями, нет уже и в помине. Вы это знаете. И вам выходит та же дорога.

Мелкие промышленники недалеко ушли от фермеров. И те и другие сведены на положение феодальных держателей. Да и так называемые представители свободных профессий свободны только по названию, — это холопы. А политики разве не послушные клевреты? Почему вы, мистер Кэлвин, столь ревностно стараетесь организовать фермеров и других представителей средних классов в новую партию? Да потому, что деятели старых партий и слышать не хотят о ваших допотопных идеях, — это лакеи, прислужники плутократии.

Я назвал представителей свободных профессий и искусства холопами. Как же их еще назвать? Все, все они — профессора, проповедники, журналисты — на службе у плутократии; служба же их в том, чтобы проповедовать идеи либо вовсе безвредные, либо угодные правящему классу. Стоит им выступить в защиту идей, неугодных властителям, как их лишают работы. Если они ничего не припасли себе про черный день, им одна дорога — вниз, к пролетариату; а там они либо гибнут, либо становятся рабочими агитаторами. Не забудьте, что печать, церковь и университет определяют общественное мнение страны, задают тон ее умственной жизни. Что же до людей искусства, то они приноравливаются к вульгарным вкусам плутократии.

Читать далее...

Золя — наш старый, близкий знакомый. Новое советское собрание его сочинений имеет свою большую предысторию, охватывающую девять десятилетий, в течение которых произведения Золя широко переводились на русский язык и на языки других советских народов.

В XIX столетии взаимосвязи между русской и французской литературами приобретают исключительно интенсивный характер. Велико воздействие на французскую литературу Тургенева, Толстого, Достоевского, Чехова. С другой стороны, Бальзак, Жорж Санд, Гюго, Золя пользуются огромным влиянием в России. Этот важный и еще недостаточно изученный процесс взаимодействия литератур налагает свой отпечаток на все последующее развитие не только в границах этих литератур, но и во всемирном масштабе.

Роль Золя в этом историческом взаимодействии особенно значительна. Начиная с 70-х годов его произведения непрерывно издаются на русском языке. Золя приобретает особую популярность в России.

В 1875 году он становится постоянным сотрудником журнала «Вестник Европы», и его «Парижские письма», в которых он раньше, чем во Франции, излагает свою эстетическую программу, становятся важным фактором русской культурной жизни.

Тургенев еще в середине 70-х годов писал Золя: «В России читают только вас» 1(Тургенев имел в виду, конечно, переводную литературу).

В. В. Стасов отмечал приблизительно в то же время в письме к Тургеневу «всеобщую, даже необыкновенную любовь всех у нас к Zola» 2.

Н. К. Михайловский писал в конце 1877 года о том, что «Золя стал наполовину русским писателем».

Эти признания крайне характерны. Чтобы оценить их значение, надо принять во внимание, что произведения Золя воспринимались в России прежде всего как беспощадная критика буржуазного общества. Так, много писавший о нем В. Чуйко сравнивает Золя и Курбе, отмечая «глубокое сродство двух талантов — врагов буржуазии». В. Чуйко приходит к очень справедливому выводу, что все творчество Золя является свидетельством того, «как страстно и глубоко он ненавидит буржуазный мир» 3.

Золя испытывал чувство глубокой признательности к русской культуре, где он нашел опору и поддержку как раз в тот момент, когда он подвергался ожесточенным нападкам у себя на родине.

«Пользуюсь случаем публично выразить всю мою благодарность этой великой стране, принявшей и усыновившей меня в то время, когда ни один журнал в Париже не принимал меня и не поддерживал меня в той литературной борьбе, которую я вел»,— пишет Золя. И дальше в этом же предисловии к сборнику «Экспериментальный роман»: «В страшные дни материальной нужды и отчаяния Россия возродила мои силы и веру в самого себя, предоставив мне трибуну и самую образованную и самую страстную аудиторию. Это благодаря ей я стал в критике тем, чем я сейчас являюсь. Я не могу об этом говорить без волнения и сохраняю вечную ей признательность»

Читать далее...

Эй, расступись! Не вашего разряда
      Явилась в маске новая шарада.
      Увешанная тканями гора
      К нам движется, ввалившись со двора,
      С клыками, с хоботом, под балдахином,
      Загадка, но с ключом к живым картинам.
      На шее сидя у слона верхом,
      Им правит сверху женщина жезлом.
      Другая, стоя на его хребте,
      Спокойно, властно блещет в высоте.
      Две пленницы шагают по бокам,
      Цепями скованные по рукам.
      Одна, томясь, на волю рвется вон,
      Другая ничего не замечает
      И вольною в душе себя считает.
      Пусть не таят от нас своих имен
      И скажут, что они изображают.

      Боязнь

      Свечи, факелы, лампады
      Точно снятся наяву.
      Я бежать отсюда б рада,
      Только цепи не порву.

      Пусть смеются зубоскалы,
      Мне насмешка не страшна.
      Всем, что в жизни угрожало,
      Я сейчас окружена.

      Милый друг мне вырыл яму,
      Рядом тоже западня,
      Сзади прячется тот самый;
      Что хотел убить меня.

      Прочь от них куда угодно!
      Но повсюду смерть грозит.
      Если б я была свободна,
      Все равно мне путь закрыт.

      Надежда

      Здравствуйте, мои сестрицы!
      Прячете под маской лица?
      Завтра, сняв наряды эти,
      Вы покажетесь пред всеми
      В вашем настоящем свете.
      Верьте, сестры, будет время,
      Без цветных огней, не в маске
      Станет жизнь сама как в сказке.
      Радостная задушевность
      Уподобит труд гулянью,
      Превратив существованье
      В праздничную повседневность.
      То трудясь, то отдыхая,
      То все вместе, то отдельно,
      Разойдемся мы по краю
      Добровольно и бесцельно.
      Все откроют нам объятья,
      Кто бы ни был, все равно.
      Лучшее из вероятии
      Сбыться где-нибудь должно.

      Разумность

      От Надежды и Боязни
      Отступите в глубь прохода.
      Худших нет бичей и казней
      Человеческого рода.

      Я слона-гиганта с башней
      Палочкой вожу по залу,
      Но от пагубы всегдашней
      Этих в цепи заковала.

      Женщина же на вершине,
      Простирающая крылья,
      Представляет ту богиню,
      Власть которой всюду в силе.

      Светлая богиня дела,
      Преодолевая беды,
      Блещет славой без предела,
      И зовут ее Победой.
 

Читать далее...

Советский читатель давно оценил бессмертное творение Иоганна Вольфганга Гете - его трагедию "Фауст", один из замечательных памятников мировой литературы.
      Великий национальный поэт. пламенный патриот, воспитатель своего народа в духе гуманизма и безграничной веры в лучшее будущее на нашей земле, Гете - бесспорно одно из наиболее сложных явлений в истории немецкой литературы. Позиция, занятая им в борьбе двух Культур, - а они неизбежно содержатся в "общенациональной" культуре любого разделенного на классы общества, - не свободна от глубоких противоречий. Идеологи реакционного лагеря тенденциозно выбирали и выбирают из огромного литературного наследия поэта отдельные цитаты, с помощью которых они стараются провозгласить Гете "убежденным космополитом", даже "противником национального объединения немцев".
      Но эти наветы не могут, конечно, поколебать достоинства и прочной славы "величайшего немца" (Ф. Энгельс).

      Когда б не солнечным был глаз,
      Не мог бы солнце он увидеть, -
сказал когда-то Гете. Глаза современного передового человечества достаточно "солнечны", чтобы различить "солнечную" природу творчества Гете, прогрессивную сущность той идеи, которая одушевляет его бессмертную драматическую поэму.
      Упрочивший свое всемирное значение созданием ""Фауста", Гете меньше всего - "автор одной книги". Да это и не мирилось бы с основной чертой его личности, его поразительной универсальностью.
      Крупнейший западноевропейский лирик, в чьих стихах немецкая поэзия впервые заговорила на подлинно народном языке о простых и сильных человеческих чувствах, Гете вместе с тем - автор широко известных баллад ("Лесной царь", "Коринфская невеста" и др.), драм и эпических поэм и, наконец, замечательный романист, отобразивший в "Страданиях юного Вертера", в "Вильгельме Мейстере", в "Поэзии и правде" духовную жизнь целого ряда поколений немецкого народа.
      Однако и столь разнообразной литературной деятельностью не исчерпывается значение Гете. "Гете представляет, быть может, единственный в истории человеческой мысли пример сочетания в одном человеке великого поэта, глубокого мыслителя и выдающегося ученого" {К. А. Тимирязев, Гете - естествоиспытатель. Энциклопедический словарь, изд. Гранат, т. XIV, стр. 448.}, - писал о нем К. А. Тимирязев.
      Подобно русскому чудо-богатырю Михаилу Ломоносову, Гете совершал великие трудовые подвиги на любом поприще, к какому бы он ни приложил свою руку. В сферу его исследований и научных интересов вошли геология и минералогия, оптика и ботаника, зоология, анатомия и остеология; и в каждой из этих областей естествознания Гете развивал столь же самостоятельную, новаторскую деятельность, как и в поэзии.
      В такой универсальности Гете его буржуазные биографы хотели видеть только заботу "великого олимпийца" о всестороннем гармоническом развитии собственной личности. Но Гете отнюдь не был таким "олимпийцем", равнодушным к нуждам и чаяниям простого народа. Иначе как с этим совмещались бы такие высказывания поэта, как: "Падение тронов и царств меня не трогает; сожженный крестьянский двор - вот истинная трагедия", или слова Фауста из знаменитой сцены "У ворот":

      А в отдаленье на поляне
      В деревне пляшут мужики.
      Как человек, я с ними весь:
      Я вправе быть им только здесь.

Читать далее...

Боккаччо начал писать в традициях рыцарской литературы, которая привлекала его светскими мотивами и пересказами сюжетов античной литературы, близкой ему своим земным гуманистическим пафосом. Поэма «Филострато» (1338, изд. 1498), роман «Филоколо» (начат 1336, изд. 1472) и поэма «Тесеида» (1339, изд. 1475) посвящены событиям античной мифологии, но главное в них — изображение психологических переживаний.

Близость Боккаччо к Данте проявилась в пасторали «Амето» (1341, изд. 1478) и особенно в поэме «Любовное видение» (1342, изд. 1521). В поэме «Фьезоланские нимфы» (1345, изд. 1477), навеянной «Метаморфозами» Овидия, сквозь образы античной мифологии просвечивает современная действительность. Идея поэмы — защита прав человека на земную любовь. В повести «Фьяметта» (1343, изд. 1472) Б. рисует реальных людей, своих современников. Раскрыв в повести душевный мир женщины, Боккаччо предвосхитил европейский психологический роман.

Вершиной творчества Боккаччо явился «Декамерон» (1350—53, изд. 1471) — собрание реалистических новелл, объединённых общими ренессансными, гуманистическими идеями и представляющих художественное целое. Боккаччо повествует о семи молодых женщинах и трёх юношах, удалившихся в загородную виллу во время чумы, свирепствовавшей во Флоренции в 1348; в течение 10 дней они рассказывают друг другу новеллы. Отсюда название книги (декамерон, по-гречески — десятидневник). Одна из основных тем книги — критика католической церкви, сатирическое осмеяние духовенства — монахов, папского двора. Отрицая аскетическую мораль средневековья, Боккаччо защищает право людей на наслаждение земной жизнью, прославляет чувственную любовь, естественные стремления человека.

«Декамерон» даёт широкую реалистическую картину жизни итальянского общества эпохи Треченто. Выступая против феодальных привилегий и сословного неравенства, Боккаччо развивает мысль о том, что благородство людей должно измеряться их поступками, а не происхождением. Книга проникнута духом свободомыслия и жизнерадостным юмором. Преемник Данте и Ф. Петрарки, Боккаччо продолжил развитие итальянской национальной литературы на народном языке, используя флорентийское наречие.

Читать далее...

Биография

Туполев Андрей Николаевич [29.10(10.11).1888, село Пустомазово Тверской губернии, ныне Калининская область, — 23.12.1972, Москва], советский авиаконструктор, академик АН СССР (1953), генерал-полковник-инженер (1968), трижды Герой Социалистического Труда (1945, 1957, 1972). В 1908 поступил в Московское высшее техническое училище (МВТУ), где под руководством Н. Е. Жуковского начал заниматься в воздухоплавательном кружке; участвовал в постройке планёра, на котором совершил свой первый полёт. По окончании училища (1918), вместе с Жуковским стал организатором и одним из руководителей Аэрогидродинамического института (ЦАГИ). В 1918—35 заместитель руководителя института. В 1922 сформировал в составе ЦАГИ и возглавил опытное КБ, деятельность которого была связана с развитием тяжёлых сухопутных, морских боевых и гражданских самолётов, торпедных катеров и аэросаней.

В 1922—24 руководил работами по внедрению дуралюмина в самолётостроение; в 1924—25 создал АНТ-2 и АНТ-З — первые советские цельнометаллические самолёты. Использование дуралюмина в конструкции самолётов позволило Туполеву впервые в стране перейти от биплана к свободнонесущему моноплану.

Читать далее...

Сейчас мировую живопись невозможно представить без живописи советской, которая давно заняла в ней достойное место. Это поняли и на Западе, о чем свидетельствует невероятный спрос за последние полтора десятилетия на картины эпохи социалистического реализма. И ведь не просто скупают эти картины, а развешивают в своих жилищах, с гордостью показывая друзьям и знакомым. Скажете - мода? Это верно только отчасти.

Скорее другое - уже можно твердо сказать о том, что в западных странах устойчиво нарастает тенденция к реальному изображению действительности в искусстве, в том числе и изобразительном. Во многих галереях авангард и модернизм постепенно вытесняется полотнами реалистов. И ничего удивительного тут нет. Явление это скорее закономерное - досужие рассуждения людей не умеющих рисовать и объясняющих свою мазню какими-то мифическими мироощущениями и восприятием окружающей действительности уже никого не могут обмануть.

 

Разные "великие" шагалы, кандинские, лентуловы, малевичи и подобные "живописцы" остаются великими только для узкого круга дельцов от искусства, которые на этом делают свой бизнес. И если уж им так это нравится, необходимо признать, что есть живопись для крайне ограниченного круга эстетствующих субъектов и живопись для широкого круга людей. Об этом, кстати, свидетельствуют огромные очереди на выставки художников-реалистов. Именно деньгами и объясняется ненависть дельцов от искусства к советской реалистической живописи. Приняв эстафету от художников-передвижников и основываясь на их традициях советская живопись достигла огромных высот в изображении реального мира. Нельзя вспомнить ни одной темы, которая не была бы представлена в творчестве советских художников.

Читать далее...

История написания песни
 

Читать далее...

Автор 11 оперетт и 4 балетов, музыки к нескольким десяткам кинофильмов, множества популярных советских песен, народный артист РСФСР, лауреат двух Сталинских премий. Один из тех великих композиторов, кто стоял у истоков рождения советской песни. Его музыка отличалась оптимизмом, а многие песни навсегда вошли в золотой фонд советского искусства. Основоположник советской музыкальной кинокомедии. Фильмы с его музыкой смотрятся с большим удовольствием до сих пор Читать далее...

 Дунаевский Исаак Осипович [18(30).1.1900, Лохвица, ныне Полтавской области, — 25.7.1955, Москва], советский композитор, народный артист РСФСР (1950). Сын служащего. Окончил Харьковскую консерваторию (1919) по классу скрипки И. Ю. Ахрона; композицией занимался у С. С. Богатырёва. Работал как композитор и дирижёр в харьковских драматических театрах.

С 1924 жил в Москве, где руководил музыкальной частью Театра сатиры. Дунаевский — один из создателей советской оперетты, автор 12 произведений в этом жанре. Среди его работ — "Женихи" (пост. 1927), "Золотая долина"(пост. 1937), запечатлевшая образы советской молодёжи, и др. Не отвергая традиций неовенской оперетты (И. Кальман, Ф. Легар), Дунаевский прокладывал новые пути, тесно связав оперетту с советской массовой песней и народным творчеством. Композитор ввёл в свои произведения большие ансамбли, развёрнутые финалы, оркестровые эпизоды. В оперетте "Вольный ветер" (пост. 1947) Дунаевский впервые в этом жанре отразил тему борьбы за мир. Среди лучших оперетт также "Сын клоуна" (пост. 1950), "Белая акация" (пост. 1955).

Наиболее ярко проявился талант Дунаевского в музыке к фильмам: "Весёлые ребята" (1934), "Три товарища" (1935), "Вратарь" (1936), "Цирк" (1936; Государственная премия СССР, 1941), "Дети капитана Гранта" (1936), "Волга-Волга" (1938; Государственная премия СССР, 1941), "Светлый путь" (1940), "Весна" (1947), "Кубанские казаки" (1950; Государственная премия СССР, 1951) и др. Композитор стал одним из создателей советской музыкальной кинокомедии, сделав музыку одним из главных компонентов драматургии фильма.

Важнейший этап в истории советского песенного творчества — песни Дунаевского. Они полны оптимизма, веры в жизнь, в торжество человека свободного труда. Его "Песня о Родине" (из фильма "Цирк") стала позывными Центрального радио. Стиль Дунаевского сложился на основе городской песенной и инструментальной бытовой музыки, а также тесно связан с опереттой и джазом. Композитор создал новый тип массовой песни. Это песни-марши

Читать далее...