Он мог бы стать выдающимся ученым нашего времени — запас знаний у него был огромен, а умение распорядиться ими — удивительно.
Он мог бы стать замечательнейшим педагогом — ему были присущи душевная щедрость, талант воспитателя, личное обаяние, умение расположить к себе самых разных людей.
Он мог бы стать прекрасным организатором промышленности, экономики — таким, с именами которых связывают эпохальные реконструкции, блестящие достижения, — он обладал великолепными качествами руководителя.
«Он боролся как ленинец», — сказал о нем В. В. Куйбышев.
Перед вами фотографии этого человека: ученого, педагога, государственного деятеля. Вы его знаете — это Менжинский. По воле партии он стал чекистом, сплавив в своей деятельности все качества, о которых говорилось выше.
В многочисленных шпионских логовах на запад и восток от советских границ, в разведывательных центрах и эмигрантских гнездовьях царило приподнятое настроение.
Страна Советов приспустила знамена — черные ленты легли на алый кумач, тысячи людей шли на суровые траурные митинги.
Умер Дзержинский...
20 июля 1926 года Феликс Эдмундович выступал на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). Ярко и страстно бросал он в лицо троцкистам факты, вскрывавшие антисоветскую, антипартийную сущность оппозиции. Его выступлению мешали, сторонники Троцкого орали. Изворачиваясь, Каменев крикнул:
— Вы четыре года нарком! А я только четыремесяца...
Феликс Эдмундович презрительно ответил:
— А вы будете сорок четыре года и никуда не годны, потому что вы занимаетесь политиканством, а не работой. А вы знаете отлично, моя сила заключается в чем? Я не щажу себя никогда... Я никогда не кривлю душой; если я вижу, что у нас непорядки, я со всей силой обрушиваюсь на них...
Он не щадил себя никогда — умер на боевом посту.
В эти дни в западных газетах появились сенсационные статьи. «Кто придет вместо Дзержинского в ОГПУ?» — тревожились обер-мастера шпионажа. Это было не праздное любопытство. Последние годы принесли немало огорчений любителям шпионажа и диверсий на территории нашей страны. Как мыльные пузыри, лопались тщательно отработанные планы экономического вредительства.
Советские чекисты обнародовали неопровержимые доказательства того, что германские фирмы «Кестер», «Сименс-Шуккерт», «Всеобщая электрическая компания», английский концессионер Уркварт занимались в СССР далеко не мирными делами.
Точно так же не увенчались успехом попытки немецких террористов проникнуть в СССР под видом делегации «ученых».
Были обезврежены эсер-террорист Борис Савинков и английский шпион Сидней Джордж Рейли.
Список побед советских чекистов был весьма длинным и основательным. Многие из них неизменно связывались с именем заместителя Председателя ОГПУ В. Р. Менжинского.
Руководители западных разведок, как только телеграф принес известие о кончине Дзержинского, срочно запросили у своих информационных служб досье на заместителя Председателя ОГПУ. Это был тот редкий случай, когда они не ошибались. Прошло всего десять дней, и 30 июля 1926 года Президиум Центрального Исполнительного Комитета назначил Вячеслава Рудольфовича Менжинского Председателем Объединенного государственного политического управления Союза ССР. Меч и щит пролетарской диктатуры был вручен человеку, беспредельно преданному партии и народу.
Вячеслав Рудольфович несколько лет был ближайшим помощником Дзержинского. Он очень тяжело переживал боль непоправимой утраты. И уже тогда думал о том, как сберечь, приумножить традиции, созданные «железным Феликсом».
По поручению Коллегии ОГПУ В. Р. Менжинский написал приказ-обращение ко всем чекистам в связи со смертью Феликса Эдмундовича, Литые строки:
«Мы должны чрезвычайно беречь и укреплять тот неисчерпаемый запас доверия, тот громадный авторитет в рабочем классе, которые ВЧК— ОГПУ приобрели в истекшие годы напряженной борьбы. Всемирная непрекращающаяся поддержка трудящихся явится залогом наших дальнейших успехов и побед.
Теснее же сомкнем наши ряды! Единой, непоколебимой чекистской стеной мы отразим все атаки контрреволюции.
Еще больше, чем прежде, проявим свою чекистскую дисциплину, выдержанность и бдительность!
Еще с большим, чем прежде, энтузиазмом будем стоять на защите завоеваний пролетарской революции!
Опора на рабочий класс, руководство партии, верность революции! Три исходных пункта успеха в суровой и напряженной борьбе».
Люди, близко знавшие Вячеслава Рудольфовича, говорят о нем как о необычайно мягком, добром, интеллигентном в самом широком смысле этого слова человеке.
Это был: стойкий боец и мужественный большевик, публицист ленинской школы,
неутомимый труженик и необычайно скромный человек, гроза контрреволюции — его имя наводило трепет на врагов, скромнейший человек — каждый, кто его знал, на всю жизнь сохранил обаяние его личности, честный до педантизма, щепетилен даже в мелочах, во второстепенном, государственный деятель широкого диапазона.
Вячеслав Рудольфович вырос в семье учителя. В восемнадцать лет стал революционером, Он окончил Петербургский университет и стал юристом. Уже с 1902 года — член РСДРП. А дальше — напряженнейшие годы революционной борьбы, классовые бои. Партия поручала Менжинскому трудные и опасные задания. Он был членом Ярославского партийного комитета. В революцию 1905 года вел агитационную работу в армии. Был членом петербургской военной организации большевиков, членом редакции газеты «Казарма». Его арестовали прямо на заседании комитета. Менжинский бежал из тюрьмы. Начались годы эмигрантских скитаний: Бельгия, Швейцария, Франция. Возвратился в Россию после Февральской революции 1917 года и сразу же включился в подготовку Великой Октябрьской социалистической революции. Он стал членом бюро большевистской военной организации, редактором газеты «Вперед». После Октября Менжинский — нарком финансов, генеральный консул в Германии. С 1919 года — член Президиума ВЧК.
Революция, партия направили его на один из своих самых ответственных и опасных фронтов — на тот, где даже в мирные дни не прекращались боевые действия. И когда был получен такой приказ, Вячеслав Рудольфович посвятил его выполнению всю свою жизнь.
Всмотритесь в эти фотографии, наши дорогие читатели. Всмотритесь в глаза тому, кто для вас, во имя будущего, разрубал сложнейшую паутину заговоров, кто работал помногу часов в сутки, чтобы не проник в наш общий дом враг, кто соединил в себе железную волю и ум мыслителя.
Вот Вячеслав Рудольфович на учениях. Вот ему сдают рапорт. Здесь он беседует с молодыми чекистами и пограничниками.
Рядом с пулеметом, с бойцами чекистских подразделений он кажется немного странным: утомленный человек в солидном «профессорском» пальто, пенсне — очень «штатский», мирный человек. А он таким и был: очень мягким к друзьям, добрым и чутким, но решительным и беспощадным, если дело касалось врагов революции.
Решительность и беспощадность не имела ничего общего с грубостью, унижением достоинства. Это была мягкость сильного человека. Рассказывают, что даже допросы матерых врагов он начинал словами: «Будьте любезны...»
Менжинский не признавал никаких скидок на специфику работы, на особенный род деятельности, коей занималось ОГПУ.
Годы подполья и эмиграции закалили его. Эти же годы стали школой постоянной учебы.
Его девизом были слова, которые встречаются во многих отданных им приказах: «Не тратить времени даром!»
«Не тратить времени даром — укрепляться и физически и духовно. Вооруженная часть партии не может состоять из калек и неучей!»
Товарищи и в шутку и всерьез относили Вячеслава Рудольфовича к энциклопедистам. Действительно, казалось, не было отрасли науки, которая не была бы ему знакома.
В его личной библиотеке книги были в заметках, закладках, выписках.
Каждый день — встречи с учеными, литераторами, общественными деятелями.
К нему шли со множеством проектов и предложений. Если проекты были дельными, Вячеслав Рудольфович немедленно искал пути их осуществления.
У него были рабочие планы на каждый день, на год, на много лет вперед. Вот его запись:
«Что сделать зимой 1925—1926 годов.
...Военное дело. Верховая езда, стрельба, посещение школы и т. д.
...Авиация: полеты, конструкции и пр.».
Еще одна рабочая запись, сделанная уже в последние годы жизни. Она касается изучения китайского, японского, фарсидского и турецкого языков.
Когда Вячеслав Рудольфович успевал все это? Частичным ответом может служить записка его сестры Людмилы:
«Который раз захожу к тебе и не застаю тебя дома. Нельзя так жить — с раннего утра до поздней ночи утомлять себя, плохо есть, плохо спать. Ты опять доведешь себя до полного истощения. Побереги себя...»
Но он не умел, да и не хотел беречь себя. Вячеслав Рудольфович считал, что коммунизму надо отдавать без остатка и силы, и энергию, и . ум. И не было такого дела, которое он считал бы «чужим» для чекистов.
Продолжая традиции Дзержинского, Вячеслав Рудольфович много сил отдавал трудовым школам-коммунам ОГПУ. Французский писатель-коммунист Анри Барбюс дважды посетил трудкоммуну ОГПУ № 1 — в 1927 и 1932 годах. Вот отрывок из первой его записи в книге посетителей:
«Я счастлив, что посетил эту коммуну, трудовую коммуну ОГПУ. В особенности я восторгался самим принципом этой организации и великой руководящей ее идеей: сделать из молодых людей, которые плохо начали свою жизнь, хороших работников и настоящих граждан...»
А вот запись, сделанная через пять лет:
«Я восторгаюсь тем, как организована ваша трудовая жизнь. Я восторгаюсь тем, как у вас поставлено санитарное дело, организация разных обслуживающих учреждений, которые удовлетворяют как технические, социальные, так и политические требования сегодняшнего дня. Какая кричащая разница, какое отличие от того, что мы видим в других странах в системе обучения, в подходе к несовершеннолетним, которые споткнулись и совершили ошибки!..»
Вячеслав Рудольфович много раз бывал в коммунах: подсказывал, советовал, требовал. Ему нелегко было выкроить в своем напряженном рабочем распорядке несколько часов, но он их находил — речь шла о людях.
Не «чужими» были для Менжинского и литература, искусство. Больше того — он не раз высказывал мысль, что чекисты обязаны охранять для народа сокровища искусства. Однажды в семье Менжинских разгорелся спор о творчестве Маяковского. Кто-то процитировал:
Белогвардейца найдете — и к стенке. А Рафаэля забыли? Время
пулям по стенкам музеев тенькать...
Вячеслав Рудольфович тогда сказал: — Придется нам, видимо, с Феликсом Эдмундовичем в дело вмешаться. Кто же другой Рафаэля защитит? Наркомпрос защитить не хочет... У него было глубокое убеждение партийца, что нет таких дел, мимо которых можно пройти равнодушно, если они требуют партийной заботы и внимания.
А теперь попробуйте хотя бы грубыми контурами очертить круг интересов этого человека: от спортобщества до фарсидского языка!
Есть особые люди. Все, к чему прикасаются их руки и ум, оживает. Даже самые будничные дела они умеют выполнять, как задачи государственной важности. А Вячеслав Рудольфович работал над решением задач, от которых зависела безопасность государства!
Время было сложное и трудное. Страна вступила на путь индустриализации. Создавались колхозы. От Севера до Юга, от Запада до Востока на необъятных просторах шла социалистическая стройка. Закладывались гиганты индустрии, перепахивались межи на полях. В труде, в ритме созидания закалялся советский характер. Документы, газетные страницы тех лет доносят до нас напряжение, героизм, тревогу решающих битв за будущее. В них — рапорты о победах, сводки с «полей сражений».
Страна шла в новую жизнь. Ей мешали, пытались затормозить это неуклонное движение. Атаки следовали одна за другой и с многих сторон.
Внутри страны — троцкистская оппозиция: она уже перешла к нелегальной антипартийной и антисоветской деятельности, устанавливала контакты с белогвардейщиной, создавала подпольные типографии.
Внутри страны — недобитая контрреволюция, кулачье, вредительство.
За рубежом — всевозможные, самых разных оттенков «центры», «союзы», «общества», пристальное «внимание» империалистических разведок, провокации на границах.
Уже несколько десятилетий отделили нас от того времени. О нем мы узнаем из учебников, просматривая старые киноленты. И, как всегда, на первом плане, в первых кинокадрах тех лет — школы, стройки, заводы, новые города в тайге. Героикой наполнены рожденные тогда слова: ударник, стахановец, встречный план, рекорд. И глухо, как отголоски далеких бурь, доносятся до нас рассказы о жестоких классовых битвах, о том, как пулей и диверсией пытались замедлить стремительное движение страны. К сожалению, новые поколения, для которых те годы стали историей, мало знают о людях, прикрывавших собою страну от вражьего удара, от недоброго взгляда. Они называли себя солдатами Дзержинского. Народ назвал многих из них героями.
Многогранная деятельность Менжинского вызывает восхищение и удивление. Но надо помнить, что у него была основная работа — защита завоеваний революции. Слово «работа» здесь употреблено не случайно. Ибо то, что для других становится подвигом, событием месяца, года, для него было повседневностью. Он жил в постоянной схватке, на переднем плане, в гуще борьбы много лет подряд.
Наверное, невозможно перечислить все заговоры, которые были разоблачены при его участии и под его руководством. Вот очень краткий перечень некоторых из них. Пусть он даст хотя бы небольшое представление о грозовой атмосфере тех лет, о том труде, который выполнили для нас чекисты.
Разоблачена группа белогвардейских офицеров, которая была связана с иностранной разведкой и по ее заданию готовила взрыв в Кремле.
Задержана при попытке перейти границу группа террористов-монархистов, осуществивших взрыв в Деловом клубе в Ленинграде.
Обезврежены диверсанты, готовившие диверсии на различных предприятиях.
Ликвидированы шпионско-вредительские организации, окопавшиеся на транспорте, в угольной, золото-платиновой и других отраслях промышленности.
Раскрыта крупная контрреволюционная организация, известная под названием «Промпартии».
Разоблачено меньшевистское «Союзное бюро РСДРП», члены которого занимали различные посты в жизненно важных для экономики страны плановых и финансовых органах.
Вскрыта и разгромлена большая шпионская организация, созданная английской разведкой под прикрытием фирмы «Метро-Виккерс».
Ликвидировано басмачество в Средней Азии, разгромлен в жестоких схватках Ибрагим-бек, прорвавшийся сквозь границу с многочисленными вооруженными бандами.
Сколько их было, крупных и мелких банд, террористических групп, шпионских организаций, пытавшихся вредить социалистическому строительству! Нет, в связи со смертью Дзержинского меч пролетарской диктатуры не стал менее острым и разящим для врагов!
Надо отметить, что в эти годы контрреволюция избирала самые различные формы и методы борьбы с Советской властью: террор и диверсии, шпионаж в пользу империалистических разведок, заговоры, кулацкий террор, разжигание буржуазно-националистического угара, саботаж и вредительство в экономике и промышленности, клевета на советский строй. Наверное, можно утверждать, что именно тогда подрывная деятельность империалистических разведок против Страны Советов стала как бы одной из заранее планируемых отраслей империалистической политики. Стратеги провокаций, убедившиеся в безусловной крепости СССР, меняли тактику.
Надо было не только вовремя заметить эти изменения, но и противопоставить им мощный заслон. Ведь речь шла об охране мирного труда миллионов людей, о судьбах новой жизни.
В. Р. Менжинский заботится о надежной охране границ. Он завершил начатую еще Ф. Э. Дзержинским реорганизацию погранвойск. Вячеславу Рудольфовичу принадлежат слова: «Пусть пограничная полоса будет неприступной для агентов классового врага!» В эти годы Менжинский много сил отдает совершенствованию методов работы органов государственной безопасности, укреплению их связей с народом, с рабочим классом.
Сохранился набросок статьи Менжинского для «Правды». В нем он анализирует обстановку, сложившуюся в начале тридцатых годов. Врагам приходится плохо. Они понимают, что взрывами предприятий и поджогами строек пятилетку не сорвать. Враг нервничает, прибегает к террору. И чем мы становимся сильнее, тем больше нервничают враги... Вячеслав Рудольфович призывает:
«Не дайте себя околпачить... не будьте самодовольными.
Проверяйте себя, свою организацию, используйте передышку для усовершенствования чекистской работы.
Всякий упрек принимайте к сердцу...» Немного раньше Менжинский напоминал: «Черствый чекист не годится больше для работы в Ч К».
Смысл этих слов великолепен и мудр: только человек, живущий одной жизнью с народом, может горячо и самоотверженно защищать его интересы.
«Дзержинский сумел в чекистской работе, — отмечал В. Р. Менжинский, — опереться на рабочий класс, и контрреволюция, несмотря на технику, старые связи, деньги и помощь иностранных государств, оказалась разбитой наголову. И как бы она ни пыталась поднять голову на деньги англичан или других заграничных давальцев, она будет снова побеждена, пока в ЧК—ГПУ живы заветы Дзержинского, сделавшие ее вооруженной частью партии».
12 июля 1928 года был издан приказ ОГПУ № 141, в котором объявлялась благодарность группе рабочих и крестьян. Наверное, это был первый в мировой практике случай, когда такое учреждение, как ОГПУ, официально благодарило рабочих и крестьян за помощь. История этого приказа такова. 6 июля 1928 года два монархиста бросили бомбу в бюро, пропусков ОГПУ. После взрыва террористы бежали в направлении Серпуховского шоссе, стремясь уйти как можно дальше от Москвы, затеряться в глуши и выйти к границе.
Менжинский приказал оповестить крестьян Подольского и Серпуховского уездов о приметах преступников, предполагаемом направлении бегства. Кое-кто возражал: стоит ли разглашать эти сведения, не будет ли это на руку врагам? Менжинский был непреклонен. Он твердо верил, что крестьяне и рабочие окажут необходимую помощь чекистам, поскольку речь идет не о ведомственном престиже, а о классовом враге.
И действительно, крестьяне Серпуховской и Домодедовской волостей приняли массовое участие в облавах, вместе с чекистами перекрыли все дороги и тропинки, немедленно сообщали о каждом подозрительном человеке. Уже через сутки террористы были пойманы.
Чуть раньше Менжинский приказал привлечь крестьян к поимке террористов-шпионов Захарченко-Шульц и Вознесенского. Об этом сообщила «Правда».
Так в классовых боях укреплялся нерушимый союз чекистов и трудящихся масс, завоевания которых они оберегали.
И в то же время Вячеслав Рудольфович резко выступал против любой попытки насадить шпиономанию, психоз, всеобщую подозрительность. Как государственный деятель, он всегда трезво оценивал соотношение сил.
Вячеслав Рудольфович не уставал напоминать, что источник побед советских чекистов — в руководстве партии:
«Ленин — создатель, Дзержинский — организатор, ЦК ВКЛ(б) — вождь, а рабочий класс — опора ВЧК —ОГПУ».
Октябрь подрубил под корень помещика и капиталиста, а ЧК рука об руку с Красной Армией принялись только корчевать и выжигать их дотла вместе с буреломом мелкобуржуазных социал-предательских партий.
«Расчищая поле для строительства социализма, без перерыва, днем и ночью, без отдыха и срока, работает ЧК, не щадя ни врага, ни себя...»
Председатель ОГПУ постоянно подчеркивал, что чекисты — это вооруженная часть партии, что главное для чекиста — выполнение партийных директив, участие в осуществлении политики партии:
«Помнить, что у ЧК один хозяин — партия... а не отдельные товарищи, как бы они ни были влиятельны и заслуженны...»
Это было не просто напоминание, столь необходимое в сложное время. Менжинский решительно восставал против любых проявлений приспособленчества, угодничества. Он и в этом продолжал традиции Феликса Эдмундовича.
В невероятном напряжении шли дни. Наш народ строил, учился, расширял и умножал завоевания революции. «Последние известия», газетные страницы сообщали о триумфальных победах в труде, науке, культуре. Страна шла от одной вершины к другой. Молодежь распевала «Песню о встречном», «Марш энтузиастов», песню из кинофильма «Путевка в жизнь». Чкалов, челюскинцы, Папанин, астронавты... Штурм шел на земле и в небе, покорялись расстояния, время, природа.
Каждый день на стол Председателя ОГПУ ложились сводки, отражающие жизнь страны, ее достижения и планы. И часто рядом с ними соседствовали материалы о тех, кто незваным гостем вторгался в эту жизнь. Красное и черное оказывались рядом. Кто-то из старых чекистов замети , что очень важно для ре Ника ВЧК видеть реальные пропорции, соотношения добра и зла Как бы ни были коварны и хитроумны вражеские вылазки, Вячеслав Рудольфович. умел оценить их по существу, не преувеличивал опасность, предостерегал против паникеров, против авантюристов.
В личной жизни он был необычайно скромным. Редкие свободные часы любил проводить
в кругу близких и друзей. У него была добрая улыбка человека, много повидавшего в жизни и от этого еще более yet '.г ею. Это была улыбка для друзей. Однако враги сталкивались с железной выдержкой, волей, непреклонностью.
Вячеслав Рудольфович был тяжело болен. Сказывались годы ссылки, эмиграции, не прошли бесследно бессонные ночи, огромный объем работы. И все-таки даже болезнь не могла изменить ритм его жизни. Мягко, но настойчиво отклонял он попытки друзей оградить от тревог снять с его плеч часть тяжелой ноши. Потому что не нужна была ему другая жизнь: только такая — в едином ритме с народом. И, принимая высокую награду — орден Красного Знамени, Вячеслав Рудольфович был весьма смущен: он считал, что просто выполняет свой партийный долг, служа революции.
Коллегия ВЧК, а затем Коллегия ОГПУ наградили его двумя нагрудными знаками «Почетный чекист». Эти профессиональные награды были не просто данью уважения старшему товарищу — они отмечали заслуги выдающегося чекиста, талантливого тактика невидимого фронта, руководителя многих сложных операций по пресечению шпионажа и диверсий.
До последнего дня он работал. На дальневосточных границах зашевелились злобствующие эмигранты, участились провокационные вылазки белек 4ских банд, и было не до отдыха. «Потом», — отмахивался Вячеслав Рудольфович на предложения отдохнуть и подлечиться. Это «потом» так иногда и не настелило...
Вячеслав Рудольфович Менжинский прожил жизнь, яркую, беспокойную, полную тревог и побед. «Правда» после его смерти писала:
Капиталистический мир сплетал тончайшую сеть для Советской страны. Он подкупал отборнейших людей из старой буржуазной интеллигенции - устраивал дьявольские заговоры. Они разбивались один за другим о непреклонную бдительность чекистов, прошедших суровую школу политической борьбы за дело пролетарского государства.
Эту школу чекистов создавал подлинный, в лучшем смысле слова, рыцарь пролетарской диктатуры Феликс Дзержинский. Традиции этой школы хранил другой рыцарь — Менжинский.
Имя самоотверженного чекиста носят заводы,школы, колхозы и совхозы.
Шагают по просторам Родины — той Родины, которую он охранял, — пионерские отряды имени Менжинского.
