По Волге бесшумно скользят ходкие казачьи струги. Великая река еще не вошла в свои берега после весеннего разлива. В иных местах кажется: нет ей ни конца, ни края. Во второй раз вывел на Волгу свое воинство Степан Разин. Тем донцам, которые плавали с ним к персидским берегам, волжское половодье напомнит широкую водную гладь Каспия. Но не к чужеземным заморским странам лежал теперь путь разинцев, а «в Русь...», чтобы «всех князей, и бояр, и знатных людей, и все шляхетство (дворянство.— Лег.) российское побить».
После Каспийского похода Разин не распустил свой отряд. В его распоряжении было много оружия, боеприпасов, военного снаряжения, продовольствия, денег и всякого добра, были и крепкие быстроходные струги. Но главное, он собрал вокруг себя бывалых, закаленных в жарких схватках воинов. Их боевой опыт, ратные навыки были порукой тому, что и в предстоящих битвах атаману будет сопутствовать успех. А Разин засиживаться на Дону не собирался. Попробовав в плавании «за зипунами» свои силы и с триумфом вернувшись из дальних, краев, замыслил он новый поход. В ту пору было ему около. 40 лет. Голландский парусный мастер Ян Стрейс, неоднократно видевший С. Т. Разина, оставил словесный портрет народного предводителя: «Это был высокий и степенный мужчина, крепкого сложения, с высокомерным прямым лицом. Он держался скромно, с большой строгостью». По свидетельству Стрейса, Разина «нельзя было бы отличить от остальных, ежели бы он не выделялся по чести, которую ему оказывали».
Сохранилось три портретных изображения С. Т. Разина, : между которыми трудно обнаружить какое-то сходство. Глядя на них, можно подумать, что на портретах воссозданы разные люди. На первом — Разин в чалме, в дорогом восточном платье; внешность у него самая злодейская: угрюмое, заросшее густой бородой лицо, свирепый взгляд. Видимо, в представлении современника-иностранца так должен был выглядеть знаменитый русский «разбойник». Автор портрета скорее всего никогда не видел Разина. На второй гравюре у Разина одутловатое лицо, прическа, усы и бородка на европейский манер, «немецкий» наряд. Так вполне мог выглядеть описанный А. Дюма капитан королевских мушкетеров де Тревиль, но не донской атаман.
Очевидно, художник писал его портрет с чужих слов и весьма смутно представлял себе внешний облик не только Разина, но и вообще своих современников россиян. Наибольшее доверие вызывает изображение С. Т. Разина, опубликованное в Великобритании в 1672 г. в издании Ф. Ньюкемба. Как чертами лица, фигурой, так и отдельными деталями внешности третий портрет не противоречит известным словесным описаниям и характеристикам облика Разина. Перед нами человек с мужественным лицом, умными, внимательными глазами. У него простая казацкая стрижка и окладистая борода. Он внутренне сосредоточен, погружен в себя, во всем его облике ощущается скрытая энергия и сила.
Тех, кто окружал Разина, кто с ним сталкивался, поражали размах его личности, широта и обаяние его натуры. Удалой атаман, в совершенстве, владевший приемами казацкой войны, он в то же время постиг секреты боя «правильным строем», знал, как ведут обычно боевые действия царские воеводы: как они бросают полки в атаку и держат оборону, как берут приступом окруженный город и сами сидят в осаде, обороняясь из-за крепостных стен. Природный ум Разина, его сметливость и наблюдательность, военный талант и темперамент искали выхода и в полной мере нашли приложение, когда, подняв огромные народные массы, он встал во главе Крестьянской войны.
Новый поход С. Т. Разин начал готовить в Кагальницком городке. Именно сюда пробирались беглые крестьяне, холопы и посадские люди из внутренних уездов страны, именно здесь сосредоточивалась донская голытьба. Чем сильнее и многолюднее становился Кагальник, тем заметнее падало значение и влияние столицы Войска Донского — Черкасска, центра «домовитого» казачества.
Сообщения воевод южных городов о независимом поведении Разина, о том, что он «учинился силен» и вновь замышляет «смуту», насторожили правительство. В январе 1670 г. решено было послать в Черкасск жильца Герасима Евдокимова. Тогда же со станичниками Ивана Аверкиева должны были отправить на Дон жалованье: деньги, сукна, зелье, свинец, хлебные запасы и вино. В посланной с ними царской грамоте запрашивалось, не создает ли Разин в Кагальнике преград для проезда торговых людей вниз по Дону к Черкасску Это должен был выяснить и Евдокимов.
«Наказную память» Евдокимов получил из Посольского приказа лишь 5 марта 1670 г. и должен был ехать не совсем обычным путем: из Москвы в Тулу, затем на Валуйки, а оттуда степью на Дон. Очевидно, такой маршрут предусматривал возможность миновать стан Разина. Евдокимов направлялся на Дон в качестве посла в сопровождении трех казаков. В «наказной памяти» говорилось, что он должен потребовать себе резиденцию в Черкасске, затем собрать круг, войги п него, поклонившись «рядовым поклоном», спросить о здоровье и произнести предписанную грамотой речь. Особо указывалось на необходимость сбора информации о Разине, его намерениях, о взаимоотношениях внутри Войска Донского и позиции, занимаемой калмыками. Из Валуек Евдокимова сопровождал;) 10 стрельцов и казаков. 10 апреля они прибыли в Чер-касск24. Корнила Яковлев принял Евдокимова с почетом. На Войсковом круге зачитали царскую грамоту и «ударили челом» царю.
Но 11 апреля в Черкасске неожиданно появился Разин с казаками. Видимо, атамана уведомляли обо всем, что там происходило. Разинцы пришли на круг в момент выбора станицы для отправки ее с Евдокимовым в Москву. Разин потребовал привести Евдокимова и учинил ему допрос, от кого тот приехал: от великого государя или от бояр? Посланец подтвердил, что от царя, но Разин объявил его лазутчиком. На круге начался шум. Когда К. Яковлев попытался вступиться за посла, Разин стал ему «грозить... смертным убийством и говорил ему: ты-де владей своим войском, а я-де владею своим...»25. Казаки утопили царского посланника, воеводу И. Хвостова, «посажали в воду» и некоторых «домовитых». Фактически старшина перестала управлять кругом. Действия войскового атамана были парализованы. В течение двух с половиной недель (до конца апреля) в городе распоряжались разинцы. Они бросили в тюрьму сопровождавших Евдокимова р. стрельцов. Этот факт свидетельствует о том, что в тот момент Разин обладал реальной политической силой на Дону. К- Яковлев, опасаясь Разина и не смея написать царю о случившемся, тайно отпустил в Валуйки станичников, сопровождавших посланца.
Расправа с государевым послом — демонстративный шаг С. Т. Разина и его товарищей, показывающий непреклонную готовность казаков и скопившихся -на Дону и. недосягаемых для властей пришлых людей к поединку с власть имущими. В то же время, не посчитавшись с войсковым атаманом, просившим сохранить жизнь Г. Евдокимову, Разин дал понять, кто именно теперь стал подлинным хозяином положения на Дону. Позиции Разина на Дону усилились еще и потому, что правительство, чтобы наказать строптивое казачество, распорядилось устроить на подступах к южным рубежам заставы и прекратить подвоз на Дон хлеба и других продуктов. Экономическая блокада вызвала острое недовольство населения всего Донского края, что значительно расширило ряды разинских сторонников.
В Черкасске Разин обдумывал свои дальнейшие действия. Как показал А. Г. Маньков, идея похода к Москве определились у разинцев не сразу. Вряд ли следует приписывать Разину решительное намерение повторить поход Василия Уса. Думается, что этот вопрос Разин поднял для того, чтобы установить, куда держать путь. В Черкасске обсуждалось три варианта. Первый: «Под Озов ли итить, и козаки-де в кругу про то все умолчали». Следовательно, в тот момент поход в Крым и Турцию казаков не привлекал. Второй путь предложил Разин: «А в другой-де докладывали — на Русь ли им на бояр иттить, и они-де «любо» молвили небольшие люди». Однако столь откровенная направленность похода привлекала не всех казаков. «А в третьей-де докладывали, что иттить на Волгу, и они-де про Волгу завопили»26. Таким образом, в Черкасске возобладала идея Волжского похода.
Покинув Черкасск, Разин отправился со своими сторонниками вверх по Дону, в Паншин городок, поближе к переволоке — месту, где Дон и Волга ближе всего друг к другу. Он перебазировал сюда свои отряды из Кагальника. В Паншин городок прибыли большое число русских и черкасе (украинцев), гребцы на 80 судах, 1500 конных людей. Войско теперь насчитывало до 5 тыс. человек и состояло из пехоты, конницы и флотилии судов. Имелась в распоряжении разинцев и артиллерия
Вливались в войско Разина и казаки из Запорожья. Стремясь заручиться поддержкой и объединить усилия для действий против московских бояр, Разин возобновил переписку с правобережным гетманом П. Дорошенко, кошевым атаманом И. Серко и запорожски» гетманом М. Ханенко. Однако переписка ощутимых результатов не дала, да и не могла дать. Обстановка на Украине тогда менялась, и руководители Запорожья и Правобережья занимали неустойчивую позицию.
В Паншине городке С. Т. Разин собрал участников предстоящего похода на большой круг. Атаман объявил, что намерен «итти з Дону на Волгу, а с Волги итти в Русь... чтоб... из Московского государства вывесть изменников бояр и думных людей и в городах воевод и приказных людей» и дать свободу «чорным людем». Речь Разина была встречена с большим воодушевлением, так как еще на казацких кругах в Кагальнике замысел Разина «иттить... Волгою з бояры повидатца» встречал горячее одобрение. В представлении народа все зло в государстве шло именно от бояр — «государевых неприятелей и изменников». Злокозненным боярам и воеводам угнетенный люд противопоставлял царя, который якобы добр, справедлив и милосерден, но не может проявить к народу свою государеву милость из-за препятствий, чинимых боярским окружением. Поэтому разницы и подхватили девиз «За великого государя стоять, а изменников выводить». Сам Разин, «взяв саблю наголо, говорил... что он на государя итти и руки поднять не хочет, лутче-де ево тою саблею голову отсеките или в воду посадите» 28.
Речь Разина на круге в Паншине городке не следует рассматривать однозначно. Вообще для казачества было характерно бестрепетное отношение к царю и его окружению и вовсе не свойственно преклонение перед венценосцем. Очевидно, и у С. Т. Разина царистская психология уживалась с известной долей казацкого скепсиса. Возможно, от заморских купцов слышал он, как в «аглицкой» земле восставший народ судил короля Карла I Стюарта за его злодеяния и предал монарха смертной казни. В самой России в «смутное время» ореол самодержца в определенной степени померк в глазах многих простолюдинов: сначала при избрании на царство худородного Бориса Годунова, затем в результате свержения его династии и самозван-чества, потом при низведении с престола и насильственном пострижении в монахи Василия Шуйского. Да и сама калейдоскопическая смена на российском троне одного за другим пяти царей не могла не повлиять на настроение народа. Отзвуки этих настроений во взглядах С. Т. Разина нашли выражение в том, что царская особа была для него отнюдь не священна. По возвращении из Каспийского похода в разговоре с царским офицером-наемником Я. Видеросом он заявдл, что не посчитается ни с воеводой, ни с царем и скоро предъявит им свои требования. В разгар Крестьянской войны Разин грозился у царя «передрать все дела», а будучи в Астрахани, «приказные дела велел все зжечь»29. Это свидетельствует о том, что Степан Разин выступал с царистскими лозунгами не столько в силу своих собственных наивно-монархических взглядов, сколько в силу слепой, непоколебимой веры в царя широких масс угнетенного люда.
В последнюю неделю апреля 1670 г. войско Разина переправилось на Волгу выше Царицына. На следующий день оно подошло к городу. Но разведка донесла, что в 5 верстах от Царицына, против острова Шмили, стоят отряды татар. Опасаясь удара в тыл и желая обеспечить скотом оставшиеся на Дону семьи, Разин возглавил рейд против татар. Отгоняя их стада, разницы попали в окружение. Шесть человек было убито. На помощь подоспели казаки, следовавшие по Волге на стругах. Татары отступили, а добычу казаки переправили на Дон, в свои городки.
