Роман «Король-Уголь» не только обличает произвол предпринимателей США, но и показывает борьбу рабочих против него.
Факты современной американской действительности подтверждают злободневность этого произведения; и сейчас можно повторить слова автора: «Жизнью, описанной в книге «Король-Уголь», живут в настоящее время в этой «свободной» стране сотни тысяч мужчин, женщин и детей».
Роман написан в 1917 году
От автора
Автор на своем опыте убедился, что многие люди, читая такой роман, как «Король-Уголь», желают знать, соответствует ли он действительности. Они пишут автору, спрашивая, как следует подходить к его произведению, и требуют доказательств, чтобы самим убедиться и убедить других в достоверности изложенных в романе фактов. Ответив в своей жизни на тысячи таких писем и заранее предвосхищая вопросы в связи с данной книгой, автор счел разумный ответить на них в этом послесловии.
«Король-Уголь» — это подлинная картина жизни в тех шахтерских поселках в разных частях Америки, где рабочие не организованы в профсоюзы. Автор не пожелал назвать определенное место действия, потому что подобные условии встречаются в самых различных уголках страны — например, в западной части Виргинии, в Алабаме, Мичигане, Миннесоте и в Колорадо. Большинство деталей этой картины собрано в Колорадо, где автор побывал трижды во время знаменитой забастовки углекопов 1913–1914 годов и после нее. В романе правдиво изображены условия жизни и события, которые автор наблюдал в этот период. Почти все герои — реальные люди, а каждый эпизод, имеющий социальное значение, не только взят из жизни, но является также типическим. Жизнью, описанной в книге «Король-Уголь», живут в настоящее время в этой «свободной» стране сотни тысяч мужчин, женщин и детей.
Мы можем полностью удовлетворить читателя, требующего доказательств. Ни одна забастовка не была так тщательно изучена, как Колорадская. В распоряжении автора имеются материалы не меньше, чем в восемь миллионов слов. Большая часть их — официальные показания, данные под присягой. Например, доклад комитета Конгресса — официальный документ размером в тысячу страниц убористой печати, содержащий около двух миллионов слов. Другой официальный документ такого же размера — это свидетельские показания, данные «Комиссии Конгресса по вопросам производственных отношений». В распоряжении автора имеется специальный отчет о забастовке в Колорадо, приготовленный для этой Комиссии в виде книги в 189 страниц, где можно найти подтверждение всех фактов, а также тексты свидетельских показаний, собранных комитетом, организованным по предложению губернатора Колорадо, общим объемом в четыреста тысяч слов. Кроме того, имеются: отчет священника Генри А. Аткинсона, изучавшего забастовку в качестве представителя Федерального совета христианских церквей Америки и Культурно-бытовой комиссии Союза Независимых церквей; отчет милиции штата Колорадо, явившийся результатом тщательного расследования; бюллетени, издававшиеся обеими сторонами в период конфликта; показания, полученные судебными следователями; и, наконец, статьи различных авторов, которые можно найти в комплектах следующих изданий за 1914 год: «Everybody's Magazine», «Metropolitan Magazine», «Survey», «Harper's Weekly» и «Collier's Weekly».
Автор подготовил монтаж из различных источников, собираясь напечатать его вместо послесловия. Но когда рукопись была уже сдана в издательство, появился новый документ, затмивший все остальные своей авторитетностью. Верховный Суд вынес решение по делу, связанному с самыми основными проблемами, поставленными в романе «Король-Уголь». Не так часто писателю, написавшему роман из современной жизни, выпадает на долю такая удача, когда справедливость изложенных им положении установлена и подтверждена высшим судебным трибуналом нашего общества!
В ноябре 1914 года в графстве Хуерфано штата Колорадо происходили выборы шерифа. Некий Дж. Б. Фарр, кандидат республиканцев, известный во всем этом угольном районе под кличкой «Король графства Хуерфано», был переизбран в шерифы большинством в 329 голосов. Соперник Фарра, кандидат демократов, опротестовал выборы, обвиняя республиканцев в «подтасовке, мошенничестве и коррупции». Районный суд решил дело в пользу Фарра, но за этим последовала апелляция в Верховный Суд на основании процессуальных погрешностей.
21 июня 1916 года, после того как был уже почти исчерпан срок избрания Фарра, Верховный Суд вынес решение, по которому Фарр и все прошедшие вместе с ним по списку лица лишались мандатов в пользу списка оппозиции, так как все пункты жалобы были признаны правильными.
Решение суда очень длинное — в нем около десяти тысяч слов; юридическая терминология утомит читателя. Для нашей цели достаточно перепечатать выдержки из этого решения. Мы просим читателя внимательно изучить эти выдержки не только с точки зрения самого правонарушения, установленного судом, но и в более глубоком плане. Это правонарушение было настолько беспрецедентным, что судьи, избранные за свои глубокие познания в области истории всевозможных правонарушений, не могли не заявить следующее: «В литературе мы не можем найти таких образцов мошенничества, поэтому мы должны обратиться к духу и букве законов свободной страны, чтобы найти критерии, по которому соизмерять подобное правонарушение». Надо еще отметить, что это «преступление без названия» было совершено не в состоянии аффекта, а наоборот, являлось обдуманным и сознательным методом работы, которым планомерно пользовались могущественнейшие корпорации, созданные для выколачивания прибылей. Пусть читатель представит себе психологию людей, обладающих огромным богатством, руководивших этим преступлением для того, чтобы сохранить и умножить свои богатства, и пусть читатель подумает, как, вероятно, обращаются такие люди со своими беззащитными рабочими; а затем пусть спросит себя, нашел ли он в романе «Король-Уголь» хоть какое-нибудь мало-мальское преувеличение.
В начале судебного решения изложено существо дела, в основном со слов защитника обвиняемого Фарра. Таким образом, можно считать, что в цитируемом мною отрывке содержится описание, которое дали своим владениям сами угольные компании: «Вокруг входа в каждую шахту располагаются надшахтное здание, контора, магазин, сараи и прочие служебные постройки, а дальше в двух шагах отсюда начинаются дома шахтеров, построенные на земле Компании и принадлежащие ей же. Все жители поселка работают на шахте. Никакой другой промышленности в поселке не имеется. Это и есть картина «поселка». Всего таких «закрытых поселков» было восемь, и надо полагать, что во всех существовал один и тот же режим, запрещавший допуск туда, поскольку это было возможно, как членов Объединенного союза углекопов Америки, так и его организаторов и агитаторов, причем с целью охраны поселков от этих лиц была расставлена стража. Один из этих поселков, называющийся «Уолсен», был обнесен оградой, воздвигнутой в начале забастовки в октябре 1913 года; «Раус» и «Камерон» были огорожены лишь частично. Установлено, что люди, посещавшие эти поселки и прилегающие к ним местности, по требованию компаний должны были иметь специальные пропуска, что объяснялось «интересами производства».
Дальше суд отмечает следующее:
«Федеральные войска вступили в этот район в мае 1914 года; свидетельские показания единодушно подтверждают, что с тех пор никаких значительных актов насилия не замечалось. Таковой порядок сохранялся до и после выборов, вплоть до настоящего суда.
Таковы были обстоятельства, при которых комиссионеры[21] графства изменили границы избирательных округов так, что каждый округ, кроме одного, в котором находилось несколько скотоводческих ферм, включал лишь «закрытый шахтерский поселок», обнесенный кое-где оградой и везде охраняемый вооруженной стражей. Благодаря таким совершенно незаконным действиям комиссионеров каждый избирательный округ оказался расположенным на частной земле и под контролем угольных корпораций, которые полновластно распоряжались там, разрешая и запрещая людям вход на территорию, искусственно ограниченную комиссионерами графства, но по закону являющуюся политической частью штата.
За одним только исключением вся земля и все строения в этих избирательных округах принадлежали угольным корпорациям: все жители этих округов, кроме одного человека, служили по найму у этих частных корпораций или у их сателлитов; все судьи и все члены избирательных комиссий, за исключением одного трактирщика — компаньона Фарра, были их служащими.
Избирательные участки находились на земле и в домах, принадлежащих этим корпорациям; списки избирателей хранились в частных конторах или домах этих корпораций. С этими списками обращались как с частной собственностью.
Таким образом, народные избирательные округа и техника народных выборов были предоставлены неограниченной власти и полному контролю частных угольных корпораций, которые использовали эту власть в своих собственных целях; эти округа находились на территориях, куда не мог проникнуть ни один человек ни по личному, ни по общественному делу без особого разрешения, выдаваемого этими частными корпорациями.
Ограничение допуска в эти так называемые избирательные округа относилось к представителям всех классов: вход запрещался торговцам, ремесленникам и разным другим гражданам, независимо от того, являлись ли они по частному делу, или по общественному. В одном случае, как выяснилось, было отказано пропустить в «закрытый поселок» самого губернатора и генерал-адъютанта штата. А в округе, созданном в поселке «Уолсен», наблюдатели от демократической партии и доверенные лица, одним из которых был Нилли, кандидат демократов на пост шерифа, были вынуждены обратиться за помощью к отряду федеральных войск, чтобы под их эскортом добиться допуска в избирательный округ и к урнам. Солдаты в качестве охраны оставались на избирательном участке весь день и часть ночи…
Но если и были какие-нибудь сомнения относительно положения в этих «закрытых поселках» и избирательных округах и относительно запрета представителям демократической партии проводить предвыборную кампанию на территории этих шахтерских поселков, — все сомнения окончательно рассеялись после допроса свидетеля Уэйтцела, вызванного защитой (то есть Фарром). Уэйтцел показал, что он проживал в Пуэбло и был управляющим компании «Уголь и Железо Колорадо». Под его управлением находились шахты «Рауз», «Лестер», «Идеал», «Камерон», «Уолсен», «Пикту» и «Мак-Налли». Соответственно все эти поселки находились в его власти, и в штате Колорадо он был первым административным лицом Компании после директора; все управляющие шахтами и прочие служащие подчинялись ему. Уэйтцел заявил в своих показаниях, что федеральные войска были введены 1 мая 1914 года и оставались до января 1915 года. Он заявил также, что старался не допускать в поселки людей, действующих против интересов Компании; что поселки являлись частной собственностью и соответственно рассматривались так их владельцами, что через него, Уэйтцела, Компания пользовалась правом разрешать и запрещать допуск посторонних лиц в эти поселки; но если приезжие могли доказать охране у входа или администрации шахты, что они не имеют отношения к союзу углекопов и не являются агитаторами, они допускались на территорию. «Ни один из наших противников, — заявил Уэйтцел, — не проник для общения с рабочими в поселки». Он и его подчиненные сами решали вопрос, не явился ли тот или иной приезжий сюда с целью агитации, а мистер Митчелл, председатель комитета демократической партии, считался у них, насколько ему помнится, агитатором, ибо он издавал газету и был прямо или косвенно связан с Объединенным союзом углекопов; что же касается мистера Нилли, кандидата от демократов в шерифы, то этот был связан с забастовщиками и считался неугодным человеком. Когда пришли федеральные войска, они восстановили мир и нормальное положение; после их прихода бунты прекратились; после прихода войск Компания уже не боялась ничего, кроме агитаторов. Спрошенный, охранял ли он шахтеров от дискуссий, от выступлений против Компании, свидетель заявил: «Мы этого не поощряли». Как бы мирно ни держались организаторы профсоюза, Компания не поощряла их появления среди шахтеров. Компания не разрешала организаторам профсоюза являться в поселок и обсуждать с рабочими принципиальные положения, заводить с ними споры или апеллировать к их разуму, и даже обсуждать с ними какие бы то ни было второстепенные вопросы, ибо известно из опыта, что агитаторы всегда переходят к угрозам насилия. Может быть, агитаторы сразу и не обращаются к насильственным мерам, но все же это пугает рабочих и заставляет их покидать шахты, — администрация же была озабочена тем, чтобы сохранить постоянные кадры. Свидетеля спросили, действительно ли была администрация шахты облечена правом решать, уважительна или нет цель приезда в шахтерский поселок того или иного лица, и он ответил, что да, для управляющего в порядке вещей было допрашивать на этот счет приезжих. Но, заявил он, лица, рекомендованные Фарром, обычно получали пропуск.
В этих «закрытых округах» была только одна попытка провести предвыборный митинг. Джозеф Патерсон, который сделал эту попытку, дал следующие показания.
Он был на предвыборном митинге в Оуквью. Он является близким другом мистера Джонса, помощника управляющего шахтой Оуквью, и написал ему письмо с просьбой о разрешении устроить предвыборный митинг. В субботу вечером такое разрешение он получил. Накануне митинга к свидетелю позвонил по телефону помощник управляющего и спросил, не собирается ли он вызвать своим выступлением какие-нибудь беспорядки. Свидетель ответил, что ничего подобного, конечно, не собирается делать, но что, если управляющему это не угодно, он может не приезжать. Он предупредил управляющего, что он и его спутники собираются провести митинг в пользу демократической партии. Помощник управляющего шахтой Джонс заявил, что, прежде чем идти в школу проводить митинг, Патерсон должен явиться в контору. Когда свидетель приехал для проведения митинга в школу, там собралось шесть или восемь человек, понимающих по-английски, и двенадцать или четырнадцать мексиканцев. Управляющий шахтой мистер Морган и мистер Прайс почти все время стояли снаружи у входа в школу. Свидетель заметил, что, когда к зданию школы подошла первая небольшая группа людей, управляющий остановил их, поговорил с ними, и они ушли обратно в поселок. Это повторилось несколько раз: после разговора с Морганом рабочие немедленно удалялись. Заметив это, свидетель зашел в здание школы и сказал, что проводить митинг бесполезно, так как людям запрещено присутствовать на нем. Митинг этот был назначен в школе, находящейся в здании, принадлежащем Компании. Свидетелю пришлось обращаться за разрешением использовать это помещение для митинга к управляющему угольной компании Оуквью.
Выяснилось, что число зарегистрированных избирателей в этих «закрытых избирательных округах» было значительно больше числа опущенных бюллетеней. Этого одного достаточно, чтобы требовать открытого и справедливого обследования квалификации утвержденных избирателей.
Из свидетельских показаний следует, что многие из голосовавших избирателей не умеют ни говорить, ни читать по-английски и что в ряде случаев члены избирательной комиссии помогали избирателям заполнять бюллетени, тем самым нарушая избирательный закон. К тому же бюллетени, как выяснилось, были отпечатаны таким образом, что… (далее в решении суда подробно описывается особое приспособление, благодаря которому можно было контролировать выборы). Следовательно, эти лица не выбирали кандидатов, но по указанию Компании ставили крест в том месте бюллетеня, где они находили напечатанную особым шрифтом букву R. Иными словами, голосование не было выражением собственного мнения избирателя, свободно пользующегося своим избирательным правом, а было попросту продиктовано Компанией равносильно тому, как если бы агенты Компании сами заполнили все бюллетени без малейшего участия избирателей. Более мошеннического и позорного проституирования избирательного закона вообще вообразить невозможно…
Защита утверждает, что «закрытые избирательные округа» были порождены «необходимостью производства», и поэтому поведение угольных компаний во время выборов может быть оправдано. Но даже если подобное поведение может быть оправдано в интересах непосредственной деятельности этих корпораций в пределах их частных владений, несомненно нет ему никакого оправдания, когда территория отводится для общественного дела, особенно же для дела, связанного с выполнением гражданами их долга в качестве избирателей народного правительства.
Установлено, что комиссионеры графства и другие выборные лица принадлежали к республиканской партии; как утверждают адвокаты противной стороны, угольные компании считали успех кандидатов республиканской партии насущно важным для своих интересов. Связь между угольными компаниями и деятелями республиканской партии и их кандидатами была настолько тесна и до избирательной кампании и во время нее, что позволяла делать вывод о том, что эти лица ставили свой долг по отношению к угольным компаниям гораздо выше своего общественного долга. Сказать, что «закрытые избирательные округа» были созданы не ради интересов и удобств угольных компаний или что они были созданы без участия и согласия этих компаний — значит посмеяться над здравым смыслом и отрицать всякий человеческий опыт. Прямой целью образования этих новых избирательных округов было дать возможность угольным компаниям проводить и контролировать выборы именно так, как они желали. Из всего этого следует несомненный вывод, что «закрытые избирательные округа» организовывались комиссионерами графства благодаря потворству, если не прямому приказу, представителей угольных компаний.
Не может быть свободных, честных и справедливых выборов, какие предусматриваются конституцией, там, где частные промышленные корпорации душат таким образом общественное мнение, лишают суверенных избирателей свободного выбора, подвергают своему диктату и контролю членов избирательных комиссий, запрещают публичное обсуждение общественных вопросов, царственно разрешают одним гражданам и запрещают другим доступ — с мирными и вполне законными целями — на территорию выборов, то есть на свободную территорию…
В правовой литературе мы не находим примеров такого мошенничества и потому должны обратиться к духу и букве закона свободной страны, чтобы найти критерий, по которому соизмерять подобное правонарушение…
Запрещение мирных сходок не имеет никакой другой цели, кроме одной: оказать давление на выборы. На территории этих избирательных участков с момента их создания и до момента выборов не было никаких беспорядков, как не было их до настоящего суда. Все время там находились федеральные войска, чтобы охранять порядок, жизнь и собственность. И предвосхищать какие-либо беспорядки не было никаких оснований. Таким образом, это наглое запрещение явилось ничем не оправданным и преступным нарушением естественных и неотъемлемых прав граждан.
Защита отвергает показания противной стороны и утверждает, что подобное проведение выборов диктовалось «интересами производства».
За последние годы мы часто слышали в этом штате о лишении граждан их неотъемлемых и конституционных прав под предлогом «военных интересов», но это первый случай в нашей практике, когда нарушение основных прав свободных людей пытались оправдывать «интересами производства».
Даже если бы мы допустили, что может быть какое-ни-будь оправдание для ссылок на «военные интересы», по той причине, что подобные акты являются актами самого правительства, проводимыми через его военную ветвь с целью сохранения общественного спокойствия и безопасности, то во всяком случае никакой суд не может одобрить практики, сильно отзывающей анархией, при которой частная корпорация, пользуясь своими частными вооруженными силами, осмеливается нарушать самое священнейшее право граждан и оправдывает эти действия ссылкой на «интересы производства».
В настоящем деле проявилось еще одно исключение из правил; совершенно ясно, что на приговор первого суда повлияли пристрастие и предрассудки самого председателя суда.
Внимательное изучение протоколов показывает, что суд отверг очевидные, прямые и правомочные показания обвинения; это приводит к выводу, что председатель суда был под влиянием пристрастия и предрассудков, явствующих хотя бы из того, что он, как указывается в кассационной жалобе, перенес разбор дела в другой округ, а это само по себе является основанием для отмены приговора.
На вышеизложенных основаниях приговоры суда по каждому из разобранных нами дел отменяются, результаты выборов в указанных округах — Нигерхед, Рейвенвуд, Уолсен, Оуквью, Прайер, Раус и Камерон — аннулируются, и избранные лица по этим округам лишаются мандатов. Это дает несомненное и значительное большинство каждому из их конкурентов в этом графстве; таким образом, каждый из их конкурентов объявляется избранным на тот пост, на который он выставлял свою кандидатуру».
Далее суд постановляет: «Дж. Б. Фарр, ответчик по данному делу, не был законно избран на пост шерифа графства Хуерфано, а Е. Л. Нилли, истец, был и является законно избранным на пост шерифа вышеназванного графства. А посему повелевается, чтобы в вышеуказанном графстве вышеупомянутый Е. Л. Нилли немедленно, выполнив все требуемые по закону формальности, приступил к выполнению обязанностей шерифа графства Хуерфано…»
Таково мнение суда относительно того, как используют политику в угольных районах. В связи с этим автор хочет позволить себе лишь одно замечание. Пусть читатели не вздумают делать вывод, что, поскольку одна шайка развращенных политических деятелей в одном из американских графств была разоблачена и лишена своих званий, значит уже восторжествовала справедливость и можно больше не задумываться над картиной жизни, описанной в романе «Король-Уголь». Поражение «Короля графства Хуерфано» — это только первый шаг на длинном пути, который нужно пройти шахтерам Колорадо, чтобы стать свободными людьми. Могущество крупных промышленных корпораций этим решением суда не поколеблено; а политические руководители графства Хуерфано и даже всего штата Колорадо никогда не обладали таким могуществом, как эти корпорации. Могущество промышленных организаций — это глубокий, широко разросшийся корень, и пока разрешено его существование, из этого корня будут вырастать такие ядовитые побеги, как «подтасовка, мошенничество и коррупция» при выборах. Граждане и рабочие индустриальных центров — все равно где — в Колорадо, в западной части Виргинии, Алабаме, Мичигане, Миннесоте, на скотобойнях Чикаго, на сталелитейных заводах Питсбурга, на суконных фабриках Лоуренса и на шелко-прядильных фабриках Патерсона — убедятся, что у них не будет мира и свободы до тех пор, пока они не уничтожат систему производства ради частных прибылей и не установят в области промышленности то, что, как считают, у них уже есть в области политики — народное правительство, из народа и для народа.
Читать роман полностью http://kvistrel.ucoz.ru/stati/Culture/korol_ugol.htm
https://librebook.me/king_coal
