Стояла поздняя осень 1917 года. В окопах — грязно и сыро. Миллионы солдат на фронте, проклиная Временное правительство, с тоской думали: неужели и четвёртую зиму придётся провести в окопах? В деревне по ночам небо озарялось огнём пожарищ. Тревожно гудел набат. Трудящиеся крестьяне, потеряв надежду получить землю из рук буржуазного Временного правительства, жгли дворянские имения, захватывали помещичьи земли, делили инвентарь. В городах рабочие забастовки следовали одна за другой, нарастая, как волны во время прибоя. Приближалась новая революция, которую предсказывал, ждал и готовил Ленин.

После расстрела июльской демонстрации 1917 года Ленин, преследуемый контрреволюцией по пятам, ушёл  в подполье. Первые дни он скрывался в Петрограде у старого большевика С. Я. Аллилуева в скромной квартире по 10-й Рождественской улице в доме № 17а. Вождь партии большевиков занимал маленькую, в одно окно, комнату в пятом этаже. Временное правительство объявило награду за поимку Ленина. Шпионы следили за всеми видными работниками, державшими связь с Лениным, и легко могли напасть на след. 11 июля Владимир Ильич перебрался за город, в дачную местность близ Сестрорецка. Проводили его на вокзал в Петрограде товарищи Сталин и Аллилуев.

Читать далее...

Корниловщина открыла глаза и широким слоям крестьянства. Для крестьян выступление Корнилова явно означало возврат помещиков в старые «дворянские гнезда», означало полную гибель надежд на получение земли из рук Временного правительства. О земле и без того было слышно мало утешительного, а тут — снова старый классовый враг, от которого крестьянству — по крылатому выражению того времени — «корнилится и керится» уже с полгода. В ответ на попытку помещиков покрепче прибрать к своим рукам землю крестьянство поднялось во всех районах.

В архивах милиции Керенского сохранились подробные сводки о бурном росте крестьянского движения. В сводки попадали главным образом выдающиеся факты и притом зарегистрированные [401] в районах, ближе расположенных к центру. Но и эти факты дают яркое представление о характере движения:

 

	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сент.
Число крестьянских выступлений (порубки, потравы, покосы, захват имений и т. п.)	259	577	1122	691	629

{572}

На первый взгляд может показаться, что крестьянское движение после июльских дней пошло на убыль. Именно такой вывод и делали из этих цифр бухгалтеры от соглашательства — эсеро-меньшевистские лидеры. Они старались доказать, что крестьянство успокаивается и согласно отложить «разговор о земле» до «приезда барина», т. е. до созыва Учредительного собрания.

Не говоря уже о том, что милиция Керенского недобросовестно подбирала цифры, она явно жульнически подавала их в своих сводках. Наиболее решительную форму борьбы — разгромы и поджоги экономии, захват земли и инвентаря — буржуазные статистики выделили из группы земельных нарушений и перенесли в группу «погромно-захватные правонарушения», где свалили в одну кучу захват имений и убийства с грабежами. Но и этот жульнический прием не может скрыть истинную суть крестьянского движения. Если общая цифра крестьянских выступлений падает, то неуклонно и быстро растут разгром и захват помещичьих имений:

	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сент.
Погромно-захватные правонарушения	152	112	387	440	958

{573}

Коренным образом изменилась форма крестьянской борьбы. Вместо потрав, покосов, экономических конфликтов на первый план выдвигается «выкуривание» помещика из насиженных гнезд: начинаются разгромы и поджоги имений, захват земли и раздел экономии. На заседании Временного правительства то и дело докладывают о новых мятежах в деревне. 27 сентября заместитель министра-председателя Коновалов сообщает о сильном погромном движении против помещиков в Саратовской губернии; 3 октября докладывается о разгроме имений в Волынской губернии; 4 октября получено сообщение о захвате и разделе имений в Курской, Пензенской и Рязанской губерниях; 6 октября — о растущем движении во Владикавказе, Минской, Харьковской и Волынской губерниях. Крестьянское движение распространялось, как огонь по бурелому, перебрасываясь из края в край и все ближе приближаясь к фронту, где миллионы солдат жадно ловили слухи о захвате помещичьих земель.

Читать далее...

Революционный подъем, предсказанный Сталиным на VI съезде большевистской партии и подготовленный решительной, настойчивой работой большевиков, стал фактом после ликвидации корниловского заговора. На примере корниловщины широкие народные массы, так сказать, «на глаз и наощупь» убедились, что буржуазия и помещики пойдут на все преступления, только бы восстановить и сохранить полностью в своих руках власть над трудовым народом, а эсеры и меньшевики пойдут на любую форму предательства, лишь бы сохранить коалицию, сотрудничество с буржуазией.

Гражданская война, начатая капиталистами в дни корниловского мятежа, вызвала резкий отклик в среде широких народных масс. В движение пришел прежде всего рабочий класс.

В ответ на выступление буржуазии поднялась мощная волна стачек, нарастая со дня на день, втягивая все новые массы трудящихся и докатываясь в самые глухие места, куда не достигал даже самый высокий вал забастовочной волны революции 1905 года.

Читать далее...

Ставка принимала лихорадочные меры, чтобы приостановить победное шествие революции на фронте. В Ставку стекались руководители разбитых в Петрограде соглашательских партий.

4 ноября в Могилев прибыли бывший военный министр Временного правительства Верховский и члены Центрального комитета партии эсеров Чернов, Фейт, Шохерман. Несколько позднее сюда же явились Гоц, Скобелев и др. К этому времени «Ставка кишмя кишела разного рода бывшими, будущими и жаждущими быть...» государственными деятелями. Непрерывно являлись то члены общеармейского комитета, то представители организаций, то всякие прочие «люди с планом»¹.

Там же находились и представители иностранных миссий. Союзные дипломаты диктовали свои условия Ставке. Отказавшись признать советское правительство, они начали сноситься непосредственно с Духониным, подчеркивая этим, что Ставка является для них единственным органом власти.

Общеармейский комитет и приехавшие в Ставку эсеро-меньшевистские главари в единении с контрреволюционным генералитетом решили противопоставить Совету народных комиссаров новое правительство, организованное в Ставке.

В ночь на 8 ноября из Ставки от имени общеармейского комитета армейским организациям фронта была разослана телеграмма с предложением «действующей армии в лице ее фронтовых и армейских комитетов взять на себя инициативу создания власти»². Комитет предлагал наметить кандидата на пост министра-председателя.

«Со своей стороны, — говорилось в телеграмме, — общеармейский комитет выдвигает на этот пост кандидатуру вождя партии социалистов-революционеров Виктора Михайловича Чернова»³.

Вечером 8 ноября Чернов уже выступал в здании Могилевского Совета как кандидат на пост премьера. Могилев готовился стать вторым Версалем.

Читать далее...

На Юго-западном, Румынском и Кавказском фронтах Великая пролетарская революция развивалась в более сложной обстановке, чем на Северном и Западном.

Развернувшаяся здесь борьба за советскую власть велась не только против генералитета и контрреволюционных организаций, но и с враждебными советской власти националистическими объединениями, по территории которых проходили фронты. Это были: Украинская центральная рада, буржуазные организации Закавказья и румынские власти.

Фронтовой комитет Юго-западного фронта, получив известия о событиях в Петрограде, решил оказать сопротивление выступлению большевиков.

Однако настроение комитета далеко не отражало настроения солдатских масс фронта и тыла. Известия о восстании в Петрограде дошли до солдат Юго-западного фронта позднее, чем на других фронтах. Но как только солдатская масса и на этом фронте узнавала о великих событиях в Петрограде, она спешила выразить свою солидарность с петроградскими рабочими и солдатами. 31 октября начальник штаба VII армии генерал Гришинский доносил в штаб Юго-западного фронта:

«В XXII корпусе усиленная большевистская агитация ведется солдатами 6-го полка, где вынесена резолюция о поддержке большевиков... В I гвардейском корпусе на соединенном заседании полковых, дивизионных и корпусного комитетов после бурных прений вынесена следующая резолюция: соединенное заседание заявляет о полной солидарности с петроградским гарнизоном и Всероссийским съездом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в их борьбе за создание твердой революционной власти...»¹.

2 ноября командующий XI армией генерал Промотов телеграфировал в штаб фронта:

«В V армейском корпусе настроение крайне нервное, симпатии к большевизму растут особенно в пехоте, сильно ухудшилось отношение к офицерскому составу в 7-й пехотной дивизии. В XXXII армейском корпусе 403-й Польский полк за исключением пулеметной и других мелких команд вынес большевистскую резолюцию с протестом против снятия войск с фронта. 48-й тяжелый артиллерийский дивизион вынес подобную большевистской резолюцию... Большевистское настроение в частях корпуса растет»².

 

Читать далее...

X армия занимала центр Западного фронта. Ее штаб находился в местечке Молодечно. О том, как было встречено здесь известие о восстании» в Петрограде, рассказывают в «Правде» от 4 ноября 1917 года делегаты 107-го Троицкого полка.

«Весть о перевороте, — пишут они, — пришла 26 октября. Встречена она была с восторгом, криками «ура». Состоялось собрание всего полка, который вынес резолюцию за полную поддержку новой власти... 27-го была получена другая телеграмма о взятии Петрограда Керенским с призывом не верить Военно-революционному комитету и об аресте большевиков. Этой телеграмме никто не поверил»¹

Несколькими днями раньше в 107-м Троицком полку была принята резолюция о передаче всей власти в руки Советов. С этой резолюцией делегаты 107-го полка объездили несколько полков своей дивизии: 105, 106 и 108-й. Всюду солдаты единогласно присоединились к резолюции 107-го полка. Даже в ударном батальоне подавляющее большинство солдат присоединилось к резолюции, и лишь небольшая кучка протестовала, требуя ареста делегатов.
Читать далее...

После Северного фронта крупнейшее значение для успешного завершения пролетарской революции имел Западный фронт. Он лежал ближе других фронтов к Москве и — после Северного фронта — к Петрограду. В тылу Западного фронта находился центр генеральской контрреволюции — Ставка верховного главнокомандующего.

Окопы Западного фронта тянулись от Двинска до Пинска. Штаб фронта находился в Минске. Так же как и на Северном фронте, здесь стояли три армии: III, X и II.

II армия занимала крайний левый фланг Западного фронта — Пинские болота. Штаб армии находился в Слуцке, но наиболее жизненным центром ее являлся Несвиж, расположенный ближе к окопам. В Несвиже находился и армейский комитет.

26 октября фракция большевиков армейского комитета получила известия о восстании в Петрограде. Большевики немедленно предъявили комитету требование о признании новой власти. Комитет, состоявший на две трети из соглашателей, отклонил это требование. Тогда большевики вышли из его состава. Многие из них разъехались по фронту поднимать на борьбу за советскую власть солдат-окопников. А большевики, оставшиеся в Несвиже вместе с товарищами, прибывшими из Минска, развернули работу военно-революционного комитета.

Еще до начала октябрьских событий, в противовес казакам 2-й Уральской казачьей дивизии, стоявшим в Несвиже, большевики вызвали туда 32-й Сибирский полк. 26 октября сибирцы подошли к Несвижу. В частях II армии большевики — члены армейского комитета — боролись за немедленные перевыборы дивизионных и корпусных комитетов, за выборы делегатов на армейский съезд, который должен «был собраться 1 ноября, за контроль над штабами и телеграфом и за захват корпусных газет.

Полковые комитеты в большинстве полков были уже большевистскими. Исключение представляли лишь некоторые полки IX и III сибирских корпусов: в первом сильны были украинские националисты, во втором — эсеры. Захват власти в полках совершился очень быстро. Командный состав оказался настолько изолированным, что не мог оказать никакого сопротивления.

Читать далее...

В ночь на 26 октября главнокомандующий Западного фронта генерал Балуев запросил Ставку, как быть с поступающими телеграммами об аресте Временного правительства:

«Я прошу дать указания Ставки — и немедленно, так как телеграммы Военно-революционного комитета скрыть от войск не могу»¹.

Наутро генерал Духонин сообщил Балуеву, какие меры принимает Ставка:

«Так как начинают проникать телеграммы с разными распоряжениями большевиков, то мы установили в Ставке, Могилеве и на станции дежурство членов комитета для задержки телеграмм»².

Ставка пыталась скрыть от солдат известие о свержении Временного правительства. Расположенная в тылу Западного фронта, в захолустном губернском городке Могилеве, Ставка верховного главнокомандующего была средоточием монархических генералов и офицеров, составлявших ее многолюдный штаб. На охране этого контрреволюционного гнезда стояли наиболее «благонадежные» войсковые части, как, например, 1-й Ударный полк, батальон георгиевских кавалеров и др. При Ставке находились и многочисленные центральные учреждения военизированных буржуазных организаций — Земгора (союза земств и городов) и Военно-промышленного комитета.

Читать далее...

Условия работы в Москве несколько отличались от Петрограда, где борьбой непосредственно руководил Центральный Комитет большевиков. Основные кадры петроградского пролетариата состояли из металлистов и рабочих тяжёлой промышленности крупных предприятий. Это был «потомственный пролетариат», как их называли, подчёркивая тем самым, что петроградские рабочие давно потеряли связь с деревней. В Москве преобладали текстильщики. Их связь с деревней была теснее. Они медленнее освобождались от мелкобуржуазных влияний. Крупные предприятия Москвы составляли исключение в массе мелких и средних предприятий.

   Петроградский пролетариат пострадал от военных мобилизаций меньше, чем московский. Правительство старалось не посылать на фронт квалифицированных рабочих. В Москве взамен мобилизованных пришли новые пополнения из деревни, что на некоторое время значительно понизило боеспособность рабочих. Военная организация московских большевиков была значительно слабее военной организации Петрограда.

А главное — в Москве не было такого руководства партийной организацией, какое обеспечивали в Петрограде Ленин и Сталин.

Читать далее...

     Ленин всегда  подчёркивал в статьях и письмах накануне Октября, что политическую судьбу народа, судьбу всей страны решает прежде всего победа революции в Петрограде и Москве. Вооружённое восстание в Петрограде и Москве в значительной мере предрешит исход борьбы во всей стране.

       Но определяя, откуда должен быть направлен главный удар, где решается в основном успех революции, где надо прежде всего создать ударный кулак и решающий перевес сил, партия большевиков во главе с Лениным и Сталиным никогда не исходила из того, что вся страна сама по себе, самотёком, стихийно пойдёт за утвердившими власть Советов Петроградом и Москвой. По всей стране шла мобилизация сил. И самый вывод Ленина о том, что восстание назрело, целиком основывался на анализе соотношения классовых сил не только в центре, но и по всей стране.

      «Мы в большинстве в стране...»¹, — писал Ленин в исторической статье «Кризис назрел».

      Завоевание большевиками большинства в стране стало очевидным фактом после корниловщины.

     Решение Центрального Комитета большевистской партии о вооружённом восстании положило начало новому — третьему периоду в истории подготовки Великой Октябрьской социалистической революции.

        Первый период (март — апрель 1917 года) Сталин характеризовал как период новой ориентировки партии.

        Второй период (май — август 1917 года) — как период революционной мобилизации масс.

        Третий период (сентябрь — октябрь 1917 года) — как период организации штурма.

«Характерной чертой этого периода, — писал Сталин о периоде организации штурма, — нужно считать быстрое нарастание кризиса, полную растерянность правящих кругов, изоляцию эсеров и меньшевиков и массовую перебежку колеблющихся элементов на сторону большевиков»¹.

      Вслед за Петроградским и Московским Советами большевики завоёвывают большинство в Советах почти всех крупнейших промышленных центров страны: в Екатеринбурге и Минске, Ростове и Саратове, Киеве и Харькове, Таганроге и Самаре, Царицыне и Владимире, не говоря уже о Луганске и Иваново-Вознесенске, где Советы стали большевистскими вскоре после Февральской буржуазно-демократической революции.

Читать далее...